Не тут-то было. За дверью раздался скрежет, потом басовитые голоса грузчиков и тяжелые шаги — прямо у него над головой что-то передвигали. Вот достали! Фердинан ворочался с боку на бок, раздражался, злился, ударился об стенку и в конце концов снова встал. Хоть во внутреннем дворике и запрещена стоянка, его перегораживал грузовик с мебелью. Его, судя по всему, разгружали: значит, в их дом вселяются новые жильцы, но почему-то домовладельцев никто не счел нужным предупредить о возможных неудобствах. И кто эти нахалы, интересно знать?
Рядом с грузовиком был припаркован грязный красный «твинго». Фердинану он хорошо знаком. Как правило, он стоит перед парикмахерской Mylen’Hair, и его заднее сиденье вечно завалено рекламными проспектами средств по уходу за волосами. Это машина Кристины. То есть она уезжает отсюда? Куда это? Фердинан готов держать пари, что она собралась сбежать с любовником, который разобьет ей сердце, но от жены никогда не уйдет. Ах уж эти женщины, они не способны принять верное решение и ждут, когда мужчины сделают это за них!
Подумать только, мне придется выйти на улицу в поисках тишины. В каком мире мы живем!
Выбор небольшой. Библиотека или церковь. В библиотеке стулья удобнее. Но в субботу утром там полно мерзких деток или, что еще хуже, их родителей, которые им попустительствуют. Фердинан детей никогда не любил. Но еще меньше он любил новомодных папаш и мамаш, которые своим соплякам все разрешают и никогда даже по попе их не шлепнут. Эти охламоны породили целое поколение детей-тиранов и, потеряв в их глазах всякий авторитет, уже в три года перекладывают воспитание своих отпрысков на чужие плечи. В его времена, по крайней мере, они взрослым не перечили. Ни в школе, ни дома. А когда училка доносила бабушке о какой-нибудь его шалости, Фердинан получал оплеуху прямо в классе при училке этой самой (бонус к удару линейкой), а потом ему доставалось еще и дома, за то что за него пришлось краснеть. Поэтому он рос послушным мальчиком или, по крайней мере, достаточно хитроумным, чтобы не попадаться по пустякам.
Не будь Фердинан столь глух и невосприимчив к новизне, он мог бы укрыться сейчас в кинотеатре. Но после «Большой прогулки»[6] он в кино ничего не видел. Или пересидел бы, и даже не без удовольствия, в музее, кафе или ресторане. Но это ему даже в голову не пришло. Итак, вперед, в церковь, притом что он закоренелый безбожник.
Чтобы выбраться из своего узилища, Фердинану пришлось перешагнуть через коробки, сваленные перед его дверью. Подняв ногу, он подумал, что, будь он собакой, он бы с радостью пописал на одну из них. На первом этаже он очутился в настоящих джунглях, подъезд был заставлен кадками с огромными деревьями. Если бы Фердинан что-то смыслил в садоводстве, он бы распознал японскую камелию, олеандр, апельсиновое дерево, красный клен и несколько многолетних растений. Но Фердинану, этому Атилле современности, больше по душе гербициды, о чем свидетельствует его голый балкон и жалкие мальвы под ним.
