от Ива Сен-Лорана.
Как бы то ни было, во всем нужен учет и контроль. Волосок к волоску. Совершенство ее пергидрольных кудрей обеспечивается ночной завивкой, и тут уж она не жалеет сил. Каждый вечер она облачает свою роскошную шевелюру в голубую сеточку, к прочим и немаловажным достоинствам которой относится и тот факт, что она сводит на нет опрометчивое желание ее мужа, если таковое возникнет, исполнить свои супружеские обязанности, и в этом голубая сеточка ничуть не уступает поясу целомудрия.
Проведя тяжелую ночь без сновидений — спасибо снотворным, которые она принимает скорее по привычке, чем по необходимости (ее супруг перестал храпеть после операции), она оккупирует ванную комнату, хоть освещение тут, в стиле восьмидесятых, оставляет желать лучшего.
Недрогнувшей рукой она запудривает герленовской «Терракотой» смуглое лицо и наносит тени на веки, в тон одежде. Широко разинув рот, оттачивает макияж, щедро умащает ресницы черной тушью Rimmel. Главное — открыть взгляд, подчеркнув карие глаза, как ее учила кузина-косметичка. При помощи карандаша обводит губы толстой линией песочного цвета, одним ударом убив двух зайцев — рот становится пухлым, как у Памелы Андерсон, а помада, как правило ярко-розовая, не вылезает на морщинки вокруг — прискорбные следы многолетнего пристрастия к ментоловым сигаретам.
Обычно она не подводит верхние веки, разве что по праздникам, хотя с мужем-водопроводчиком особенно не разгуляешься. Волей-неволей приходится признать, что ее жизнь сложилась бы иначе, выйди она в свое время за рассыльного Марселя Кошара, который дослужился как-никак до замбухгалтера в мэрии. Ну, с другой стороны, сорок лет назад на него смотреть страшно было. Сейчас бы ее это не отпугнуло.
Нет, сегодня ее пугает скорее то, что все принимают ее за португалку. Мало того что Суареш, так вдобавок еще и консьержка. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы прийти к такому выводу. Поэтому, встречая вновь прибывших, она старается сразу предупредить возможную ошибку: она француженка, как Марианна[3]. Как ее мать. Единственный португалец в этой истории — ее муж-водопроводчик.
Мадам Суареш не упускает случая покрасоваться, нацепив на себя все самое лучшее — лисью шубу, унаследованную от бабушки, которой она, в свою очередь, досталась от ее бабушки, черные сапоги из кожзаменителя, украшения на стратегических местах — в ушах, на запястьях и пальцах — и в довершение картины — темные очки-мухи, чтобы поддержать зачесанные назад волосы.
