— Это еще что такое? Почему я должен туда переезжать? Об этом и речи быть не может, Марион! Ты так просто от меня не отделаешься. Нечего за меня решать! И точка.
— Папа, я бы рада была найти другой выход, но ты представляешь опасность для самого себя и для окружающих. Если бы я услышала хоть один аргумент в пользу того, что тебе можно доверять, что ты собираешься изменить…
— В моем возрасте уже не меняются, поезд ушел. Что выросло, то выросло. Либо так, либо никак.
— Хорошо. Разговор окончен. Ты отправишься в дом престарелых. Они заберут тебя в первый понедельник следующего месяца. Эрик поможет, если что.
— Ты собираешься задействовать полицию? Лучше смерть, чем богадельня! И моя кончина будет на твоей совести, Марион!
— Папа! Это для твоей же пользы! Я тебя люблю и не хочу, чтобы ты себе навредил.
— Тебе не кажется, что ты перегибаешь палку? Я себе навредил? Меня чуть не раздавил автобус, и при этом я же еще и самоубийца? Ничего себе заявочки!
— Докажи, что ты встал на путь исправления, и я все отменю.
— Ну если ты настаиваешь, я попробую…
— Прекрасно, тогда я попрошу кого-нибудь периодически проверять твою квартиру, холодильник и личную гигиену. Этот человек будет посылать мне отчеты раз в месяц, и если я узнаю, что ты хамишь соседкам, не следишь за собой или сам себе копаешь яму, то попрошу Эрика отвезти тебя в дом престарелых. Бронь твоей комнаты я на всякий случай отменять не буду. Ты понял? Надеюсь, ты будешь благоразумен.
— Поступай как тебе совесть подсказывает, дочь моя. Посылай кого хочешь, наплевать, скрывать мне нечего. Я уже сказал, что умирать не собираюсь.
— Я обращусь к мадам Суареш.
— Еще чего не хватало! К этой мымре? Получше ничего не придумала? Она с радостью заявится ко мне в роли агента гестапо.
— Обещай, что не будешь чинить ей препятствий.
— Твоя мадам Суареш может хоть под мышками у меня понюхать, если ей неймется, милости прошу! Правда, она совсем не в моем вкусе… Уродина и гадюка.
— Окей, enough[2]. Я тебе позвоню дней через пять. К тому времени консьержка пришлет мне первый отчет. Папочка, целую!
Хм, консьержка твоя будет у меня как шелковая. И десяти дней не пройдет! Не успеет оглянуться.
Глава 9
Где бес не сможет, туда бабу пошлет
Мадам Суареш знает, почему она внушает такое доверие. А потому, что она образец порядочности. У нее это врожденное. И вообще она человек достойный, принципиальный и умеет выслушать собеседника. Так уж повелось, к ней тянутся люди, женщины и, между прочим, мужчины. Это чистая химия, быть может, благодаря ее духам.
