Он как-то сник. Да, попал Кузя в переплет.
— Да... У нас это было вступление в партию, — пытался поддержать его я.
— Что же ты не вступил? — язвительно спросил Кузя.
— Пролимонил!
— Но, мне кажется, смена пола — это все же гуманнее, — неуверенно Кузя предположил.
— Думаешь?
Мы затихли. Зашли в тупик?
— Так у меня есть про это сюжет! — вдруг вскричал я радостно. — На моей голове все это произошло! У меня на потолке! Если забашляете — отражу! Как французы выражаются, «от купюр»!
Но он почему-то не обрадовался.
— У тебя все есть! — презрительно Кузя сказал.
— Так варюсь во всем. Разве ж это плохо?
— И кто забашляет тебе?
— Ты же звал!
— А ты знаешь, кто выкупил наше издание?
— Ну... так. Слышал. Два бизнесмена какие-то.
— Два секретаря райкома комсомола, второй и третий, из какого-то Ужупинска!
— Зачем им надо парижское издание?
— Это ты у них спроси! А ты знаешь, что требуют наши комсомольцы? — снова вскричал он. Чувствовалось, гнев придает ему силы. — Они... требуют прописать... образ простого труженика! Из глубинки! Это в нашем журнале! Бывшем оплоте интеллектуалов!
— Из французской глубинки хоть? — Я мысленно потер руки.
— Да нет, — мстительно произнес Кузя. — Из российской.
— А что? Можно. У меня есть такой.
— Этот... твой водопроводчик, что ли? — презрительно Кузя спросил.
С какой, интересно, стати презирает? Сам вылез из деревни!
— А что? Он такой!
— Да ты даже понятия не имеешь о том, что нужно им теперь!..
— Да они сами не знают. А я — напишу. Богатырь, из глубинки.
— Ну и как там этот... твой друг-водопроводчик живет? — как бы вскользь Кузя спросил.
Видно, все же тоска по родине гложет?
— Отлично! — вскричал я (опуская, впрочем, некоторые мелкие подробности). — В глубинку уехал. Там у покойной жены брата... Нет, у покойного брата жены бизнес унаследовал.
— Что за бизнес? — вскользь Кузя спросил. Видно, завидовал.
— М-м-м... Ну, напишу — узнаешь!
— Не будет тебе аванса.
— Пач-чему?
— Не то, чувствую, напишешь.
— Ну а давай про этих, «видоизмененных» твоих напишу!
— Жадность твоя безмерна...
Так что из Парижа вернулся — обогащенный, в основном духовно. Но при этом заклейменный как рвач.
Удачно, что я еще и наше дождливое лето успел задеть, залетел в Комарово.
— Сплошные дожди, — говорила Нонна. — А грибов нет.
— Сделаем!
И тут же вырвался из туч луч солнца, и дождик золотой стал, «грибной».
— Смотри, Веча, чего я нашла!
— О! Черника! Сама собрала?
— И гляди, что я еще там нашла! Рубль! Валялся там.
