После каждого концерта буквально подруливают на машинах поклонники: директора магазинов, все такое... В общем, «торговцы пряностями», как я их называл. И везут в какой-нибудь загородный ресторан, где давно уже уплачено за все вперед, даже за битую посуду, или в баню какую-нибудь закрытого типа!
Особенно верными «Романтикам» поклонники с живорыбной базы оказались: везут после концерта к себе на базу — ловят рыбу в мутной воде, мечут икру! Портфели форели! Сига до фига!
Надо же, какая жизнь у «Романтиков» оказалась!
И чуть было все это не рухнуло.
Однажды мчусь я на встречу с ними, слышу вдруг: «Эй!»
Гляжу, друг мой Леха стоит. Вместе с ним работали, потом он, на что-то обидевшись, на ЗНИ перешел — Завод Неточных Изделий. Неважно, вообще, выглядит, надо сказать. Одет рубля так на четыре. Но гордый.
— Ну как живешь? — многозначительно так спрашивает меня.
— Нормально! — говорю. — Жизнь удалась. Хата богата. Супруга упруга.
— А я понял, — говорит, — что все неважно это! Считаю, что другое главное в жизни!
И замолк. Что же, думаю, он назовет? Охрану среды? Положение на Востоке? Но он вместо этого вдруг говорит:
— Столько подлецов развелось вокруг — рук не хватает! Вот, думаю, пощечину этим запомнит любой подлец!
Вынимает из-за пазухи странное устройство, вроде мухобойки: к палочке приколочена старая подошва.
— Вот, — говорит.
Честно говоря, это меня потрясло!
— Да брось ты это, Леха! — говорю. — Давай лучше поехали со мной, отдохнем!
По дороге Леха мне говорит:
— А помнишь, у тебя ведь была мечта: поехать в глухую деревеньку, ребятишкам там математику преподавать, физику!
— Не было у меня такой мечты!
— Ну посмотри мне в глаза!
— Еще чего! — говорю. — Отказываюсь!
Приехали мы с ним на концерт, после концерта повезли нас живорыбщики на охоту. Все там схвачено уже было: утки, павлины. Вместо дроби стреляли черной икрой.
И только начался там нормальный разворот, слышу вдруг с ужасом: «Шлеп! Шлеп!» — Леха мухобойкой своей пощечины двум живорыбщикам дал.
— Леха! — кричу. — Ты что?!
С огромным трудом, с помощью шуток, прибауток и скороговорок, отмазал его.
Вспомнил я, когда домой его вез: ведь давно уже клялся не иметь с ним никаких дел!
...Однажды уговорил он меня поехать с ним в туристский поход. Взяли две одноместных палатки, надувную лодку, забрались на дикий остров на Ладоге. Днем там ничего еще было, но ночью житья не было от холода и комаров. Леха каждую ночь вылезал, просил, чтоб я палатку его песком обкопал, чтобы щелей не оставалось для комаров. Днем намаешься как бог, да еще ночью просыпаешься вдруг от голоса:
