Могло бы! Окажись тут «кузнец своего несчастья», он бы не отступился. Сколько раз я наблюдал, как из-за «принципиальности» в пустяках рушится действительно важное дело, как из-за ерунды наживаются враги. Зачем они тебе? Но... Почему-то мы лихо делаем врагов из людей, которые вполне бы могли быть нашими союзниками. А не разумнее ли подойти к этому «лютому врагу», этому «ретрограду» и «злодею» и сказать ему доброе слово — и вдруг увидишь, как он сразу изменился! Дай произнести ему до конца хотя бы фразу, не перебивай, выслушай совет (даже если ты с ним заранее не согласен) — и вот уже человек превращается не во врага, а в союзника! Если бы мы сами взяли на себя труд быть великодушными, какие бы резервы великодушия нам открылись!
Знаю случай (дело происходило на моих глазах), когда застарелый ретроград, знаменитый своим неприятием всего нового, вдруг полюбил талантливого дебютанта и начал с юношеской непосредственностью ему помогать. Тут слегка испугался уже сам дебютант. «Не волнуйся! — пояснили ему умные люди. — Просто он разглядел в тебе последний свой шанс быть хорошим!»
Можно ли лишать наших противников этого «последнего шанса»?
Излишняя «боевитость», усердно воспитываемая у нас с детства, весьма вредна. Наверное, существует немало «историй с увольнением», в которых целиком виноват начальник. Но чаще, как я наблюдаю, конфликт этот любовно взращивается обеими сторонами. Хочется порой крикнуть: «Да поговорите вы пять минут по-человечески — и все у вас будет хорошо! Конфликт-то ваш не стоит выеденного яйца, а вы враги!»
Думай круглые сутки о своем деле — и все противники, не вынеся твоего невнимания, обидятся и исчезнут. Винить в своих поражениях окружающие обстоятельства так же бессмысленно, как обижаться на погоду. Кто, как не ты сам, должен обдумать и обеспечить свою удачу? Человек же, «побежденный препятствиями», — это пешеход, ударившийся о все столбы и с отчаянием заявивший: «Нет, здесь абсолютно невозможно пройти!» Конечно, карьеристы нехороши, но не правы и те, кто в угоду непонятно чему усиленно разрушает свою карьеру. Именно они открывают дорогу беспринципным карьеристам. «Не куй несчастье себе!»
В какой степени исторические обстоятельства определяют уровень осмысления действительности литературой? В каждую эпоху, естественно, этот уровень разный. В шестидесятые — семидесятые — восьмидесятые годы, когда я и мои ровесники жили и писали, странного было немало. Удивительное, например, дело: плохо помню даты выхода своих книг! С таким волнением писал, так долго ждал — а годов не помню. И думаю, это не случайно, потому что годы те никаких собственных запоминающихся примет не имели. Что преодолевали? Чего был подъем? Какой гремел съезд?.. Спросите что-нибудь полегче.
