— Ну! — поднимал Уханов традиционный тост. — Красиво встретиться в бою, друг друга защищая, но лучше встретиться в пивной, друг друга угощая!
Тост этот звучал за каждым столиком. Затем наш хозяин приступал к садизму.
— Да... скоро наше изделие послужит обществу! — многозначительно начинал он, постепенно приближаясь к самому отвратительному.
«Тебе оно послужит, а не обществу!» — злобно думал я, но молчал.
Мы разговор этот не поддерживали. Технические условия — и все! Дальше нас не касается! Военная тайна!
Но Уханов жаждал, чтобы мы «прикоснулись»!
— Туда пойдет? — Я многозначительно поднимал брови вверх, туда, где в те годы располагался всеми горячо любимый космос.
— Не-ет! Не ту-уда-а! — садистски усмехался Уханов. — Знаете небось технические условия?.. Температура работы комнатная!
— А что... в комнате-то усиливать? — Глаза Боба затравленно бегали.
— Есть, значит, что! — разогревался Уханов. — Не догадываетесь, нет?
Мы упорно «не догадывались».
— А почему габариты такие крохотные? А?! — Уханов почти кричал.
— Прекрати! Я с тобой садиться не намерен! — шипел Боб.
— Комару мы его вживляем! Чтоб комариный писк усилить! — Бесстрашный садист Уханов громко хохотал. Щучье его лицо становилось красным, а ноздри, наоборот, белели. Потом вдруг переходил на зловещий шепот, который в общем гвалте был как раз слышен лучше всего. — Комару вставляем!!! Вражескому комару! Что он там пищит против нас?!
— Это... прекрати военные тайны выдавать! — не выдерживал я.
— ...головка бронебойная, — слышалось из-за соседнего столика.
— Что на Руси за гулянье без «сердечных тайн»?
А дома меня ждал другой садист!
Единственное время, когда я мог думать о своем — это дорога от дома до работы и от работы к дому. Тогда, после шашлычной, вместо возвращения на автобусе, я шел пешком через пустыри, в темноте и холоде. Вдруг что-то толкнуло меня сзади в ногу. Я застыл. Что это может быть? Я испуганно оглянулся... Пустота. Потом вдруг откуда-то, уже со стороны, промчалась абсолютно черная собака, как сгусток тьмы. Что за собака? Почему она так деловито бегает тут, вдали от жилья, одна, без хозяев? Снова задев меня, словно гантелью, чугунным плечом, она кинулась к голому одинокому деревцу и вдруг — с громким хлопом крыльев и карканьем взлетела! Ужас! Сердце колотилось. Значит — это не собака была, если взлетела? А кто же?
Я стоял, застыв, — и вдруг она промчалась мимо — на этот раз не взлетела. Фу!.. Я понемногу приходил в себя. Да, иметь излишнее воображение опасно. Собака спугнула ворону, а я-то вообразил!
