Клавдея Петровна улыбалась. Какой-то праздник получился!
Тут и патриарх, герой эпоса подошел, стоял у ограды, выпуклыми очками отражая кучевые облака.
— Зовет чего-то. Пойду!
Но вернулась скоро, с ведром кипятка.
— Постирать вам велел!
Неужто плохо так выглядим?
— Да неловко как-то!
— Сымайте, сымайте!
Сели загорать.
— А где... этого вещи? — кивнула в сторону Коли-Толи, спящего в пуху.
— Да все на нем вроде... — неуверенно сказал я.
— Ет похоже! — засмеялась она.
Выстирала все, в том же тазу. Тазом этим усыновила нас.
Развесила наши шмотки на веревках над катером. Флаги захлопали над головой. Флаги поражения? Или флаги победы?
Выпила Клавдея Петровна гара-еры, запела тоненько:
— Городски-и цвиты!.. Городски-и цви-иты!
Коля-Толя пришел — хмурый, всклокоченный:
— Женщинам не место на военном корабле!
— Ухожу, сынок, ухожу!
Кивая нам и улыбаясь, ушла.
Коля-Толя спустился. Адмирал!
— Ну — я обо всем договорился!
Видимо, во сне?
— Дотащат вас ребята! Только их накормить надо.
— Чем?
— Чем, чем! Мясом — чем!
— Чьим? — я поинтересовался.
— Что значит «чьим»? — Коля-Толя задергался. Сложный вопрос. — Ваш же катер тащить!
Логично. На первый взгляд.
— А! Понял! — Никита, крупный ученый, воскликнул. Схватил крышку люка, хотел лосятину достать.
— Не понял! — Коля-Толя крышку люка жестко своим опорком прижал.
— И я не понял, — Никита растерянно произнес.
— Мясо мое! — Коля-Толя сказал. — С какой это балды на моем мясе вас домой повезут?
— Но...
— Я купил его у вас! Забыл? На Сенном. За тысячу!
— Так а где же она?
— Я же сказал — по реализации, — сказал Коля-Толя.
— Хотите — можете купить!
Ни черта не поймешь в этой рыночной экономике! Мы же за свое мясо должны платить!
— Логично, вроде? — Никита на меня посмотрел.
Я пожал плечами. Никита пятьсот вытащил, на меня посмотрел.
Я, что ли, должен? Я вообще к этому мясу не прикасался ни разу — и так погорел! Что значит — шаги грядущего! Раньше не было так!.. Впрочем, и раньше так было, но теперь функции государства на себя Коля-Толя заботливо взял. Я дал пятьсот, из отпускных.
— Что это вы мне протягиваете? — Коля-Толя поднял изумленно спаленную бровь.
— Как — что протягиваем? Деньги? — Никита сказал. — Тысячу! А что?
Совсем обессилел уже от рыночной экономики!
— Какую тысячу? — изумился тот.
— Нашу! — Никита пробормотал. — За наше же мясо... Логично?
— Тысяча — это ваша цена. А моя — две тысячи. Логично?
— Две тысячи? За наше же мясо?
— Бывшее ваше! А ты думал как? Рынок!
Да. Пришлось две тысячи дать. Последние отпускные!
