— Ну и что? Такая ерунда повергает тебя в отчаяние? — удивился Пашков.
— Да, но если она непрерывна!
...Ночь мучился на этой конструкции, оставить ее нельзя, раз уж с такими муками притащил.
...Следующий день ползал по огороду, пытаясь наладить разбитые отношения... безуспешно! Вечером пришел на автобус — ехать на станцию. Автобус, естественно, опоздал. Наконец появился — грязный, расхлябанный, и водитель с вызывающим выражением лица: «Да, вот опоздал, и буду опаздывать, и ничего вы со мной не сделаете — ну попробуйте!» Долго непонятно стоял, потом тронулся — видимо, заметив двух бегущих, — отъехал тогда, когда им метра четыре оставалось добежать! Салон весь скрипит, ходит ходуном, из сидений вырезаны куски, торчит вата. Потом вдруг пошел удушливый дым — явно горим! — но никого это почему-то не удивило, все полусонные продолжали сидеть.
— А побыстрей нельзя? — не выдержав, обратился я к водителю. — Так на поезд опоздаем, а другого не будет нынче!
— Да? — криво усмехнулся. — А ты по такой дороге можешь успеть? И я — нет!
— А что же она такая у тебя?
— У меня? — выразительно глянул, умолк.
Автобус не ехал, а шел вприсядку.
— Да то Санька Ермаков, — пояснил мне сосед, — в позапрошлый год за женой своей гнался на бульдозере!
— И что же он — на ходу землю рыл?
— Ну! — широко улыбнулся сосед.
Вот так вот, подумал я, и догонят, и раздавят, и зароют!
Но и водитель — тоже хорош! Как только появилась опасность успеть на поезд, тут же, быстро глянув на часы, сбавил скорость — я ясно увидел, как он, сладострастно улыбнувшись, подвинул рычаг.
— Что ж ты делаешь, сволочь? — проговорил я.
— Так! — он аккуратно заглушил мотор, повернулся ко мне...
Драться? Но если драка — тогда-то уж наверняка не успеем!
Проглотить!.. Ежедневно глотаем такое — потом удивляемся, что слабеет наш организм!
— Ну... а отвлечься от этого ты пробовал? Встряхнуться? Ведь и приятные вещи на свете существуют! — сказал Пашков.
— Отвлечься? Конечно, пробовал! Вся молодость, можно сказать, на это пошла! И теперь иногда пробую!..
Недавно, поздним уже вечером, ехал на такси через какой-то темный пустырь — вдруг рация у ног водителя засипела, потом послышался капризный голос диспетчерши:
— «Семерочка»! Слышишь меня? Прими заказик. Улица Димитрова, дом сто восемь, корпус два, квартира сто семнадцать... Телефончик — двести шестьдесят восемь восемьдесят четыре семнадцать... Шалатырина! Да! Ша-латырина!
Я вскочил на заднем сиденье, снова сел, потирая макушку, — хорошо, что в машине мягкий потолок.
