Вспомнил еще, как Леху по моему анализу в Болгарию не пустили.
Все ясно.
Стал двухкопеечную монету искать, чтобы знакомому одному врачу позвонить, — руки дрожат, никак в карман не попасть!
Рядом стоял покачивающийся человек:
— Двухкопеечную, что ли? Дам!.. Все равно мне некому теперь звонить-то!
Дозвонился знакомому своему врачу, приехал к нему, он говорит:
— Ну, поздравляю! Одной ногой уже, можно сказать, ты в могиле! Надо срочно оперироваться, иначе худо!
Утром пришел я в поликлинику, назанимал очередей, — послали меня сразу же на анализ крови, рентген и прогревание.
Гробоносый мужчина из очереди спрашивает меня:
— Вы в какой конкретно очереди стоите?
— Да понимаете, — говорю, — предпочтения еще не отдал.
— Тройную игру ведешь? — озлобился он.
Хотел я тут даже четверную повести — над укольным кабинетом лампочка замигала, врываюсь туда... Протягиваю свои бумаги.
— Уколы, — говорят, — вам не прописаны.
— Не прописаны? — говорю. — Жаль.
Снова стал тройную игру вести. Лежу в кабинете процедурном на прогревании, а одновременно с этим еще в двух очередях стою! Какой-то я виртуоз!
Выскочил с прогревания, с ходу — на рентген: холодную резиновую раму прижали к груди... Выскочил с рентгена, а тут и на кровь моя очередь! Замечательно!
Выскакиваю я, сдав кровь, гробоносый мужчина мне говорит:
— Чего радуешься-то? Ведь ты больной!
Тут я, честно говоря, немного приуныл. «Ничего, — думаю, — может, вылечусь еще?!»
Перед больницей встал я рано, побрился, надел новую футболку, трусы.
«Надо пораньше, — думаю, — пойти, а то все лучшие койки разберут!»
— Ты, — мать говорит, — прям как на праздник собираешься!
— А как же? — я говорю.
Когда я пришел к больнице, ворота были еще закрыты. Я подождал.
Впустили наконец в приемный покой. Там говорят:
— Ну что, будем оперироваться?
— Сразу?
— Сразу.
Подзывают молодого гиганта в халате и шапочке.
— Познакомьтесь, — говорят, — ваш хирург.
— Федор, — подает он огромную ладонь.
— Привет, — говорю. — Как, много операций делал?
— Пока, — говорит, — только на покойниках.
— Как?!
— Вот так. Все к профессору рвутся, а у меня никто не хочет оперироваться. Так, видно, и не начну.
Сначала мне страшно стало, потом думаю: «Что же это я? Говорю всегда, что молодежь надо продвигать, а сам ей, получается, продвигаться не даю?»
— Все! — говорю. — Делай! Куда мне?
— Да подожди ты, — радостно Федя говорит. — Завтра еще оперироваться, сегодня процедуры будут!
— А-а-а... Жаль!
Переоделся в больничную байковую пижаму, быстро отправился вслед за Федей в палату.
