«Не может быть, — подумал я, — чтобы здесь была связь с городом!»
Я схватил трубку, быстро поднес ее к уху. Тишина... И вдруг гудок!
Быстро, отрывисто, щелкая диском, я набрал номер телефона главного инженера.
— Говорите! — удивительно близко произнес он, наполняя меня всего звуками своего жирного голоса.
Я быстро рассказал ему все.
— Да, это мне известно, — ответил главный инженер. — Ну и что?
— Как что?! — закричал я.
— Так — что? У вас все? — сказал он и повесил трубку.
«Конечно, — подумал я, — чем каждый раз искать новых людей, лучше уж держать тут постоянно меня, раз уж я получаюсь такой послушный!»
Что же, до конца дней будет теперь одна капуста?..
Может быть, позвонить в милицию? Но что я, собственно, им скажу? Формально все нормально! Я от предприятия послан с шефской помощью на овощебазу. А что моя жизнь здесь кажется мне предвестником каких-то будущих моих жизненных неудач, это слишком долго и сложно будет объяснять. И вся трагичность моей теперешней жизни существует лишь в моем восприятии. Как говорила здешняя работница Марья Горячкина: «Можно погибнуть, а можно сапоги потерять».
И конечно, понял я, ничего тут трагичного пока нет. Трагично все может быть, если моя жизнь и дальше покатится так, сама по себе.
Я выскочил из комнаты в коридор, подбежал к капустной насыпи, по которой когда-то съехал сюда, и полез наверх.
Сначала насыпь поднималась довольно полого, но потом встала почти вертикально, а потом даже нависла. Я с яростью лез, вцепляясь ногтями и зубами, откусывая куски капусты, и так случайно выдернул кочан темно-бордового цвета, и вся стена сразу на меня обрушилась...
Когда меня раскопали, бригадир сокрушенно сказал:
— Э-э-э, молодежь! Я, помню, тоже все порывался куда-то...
Вечером, сидя со всеми в комнате, я вдруг почувствовал, что мне всегда, в общем, нравились такие складские помещения: кислый запах, тускловатый свет...
В каждой жизни есть свой уют.
Однажды, когда мы с Володей разгребали очередную гору, сквозь нее вдруг подуло холодом, она рухнула, и открылась какая-то узкая речка, и несколько кочанов поплыло по ней вниз по течению.
«Ну, все! — вдруг понял я, похолодев. — Надо решаться. Или сейчас, или никогда!»
«Неудобно, — сразу подумал я, — и вообще...»
«Что значит «неудобно», — мысленно закричал я, — если речь идет о твоей жизни!»
— Ну, — сказал я Володе, — поплыли?
— Да ну, — стал говорить он. — Да стоит ли? Зачем?..
— Володя! — закричал я. — Не надо упрощать и без того простую жизнь!
