— Любой, — пообещал Арбуз. — Хочешь, — диплом академика, хочешь — космонавта.
— Не-е, — мотнул головой Винт, — это жирно, стошнит. Мне диплом врача и ксиву с пропиской. Я бы устроился в поликлинику. Всякие лекарства для печени.
— Ты знаешь, Госпожа, — обернулся Арбуз, — этот парень отзвонил три срока за мелкое воровство... или четыре?
— Всего шесть по разным статьям, — уточнил Винт.
— Значит, ветеран. Пора медаль вешать. Такой вот, дурачок, не мог сразу миллион украсть.
— Ты чего, Арбуз? — обиделся за свой престиж Винт. — Будь у меня в те годы партбилет, я бы десять миллионов от казны отслюнявил.
— Обойдешься без партбилета. Чем беднее граждане, тем богаче государство. Или наоборот — не помню. А все равно дурачок, что под старость лет остался без миллиона. А ведь какой человек был! — Арбуз снова говорил Госпоже. — Какие дела мы могли провернуть, а?
— Н-да, — Винт от сытости и благодушия готов был заплакать. — Были перышки, были крылышки. Заземлили меня и вот... — Винт всхлипнул.
— Здесь не плачут, — негромко сказала Госпожа.
Бродяга вытер набежавшую слезу.
— Не буду, — сказал он покорно. Потянулся к табуретке, взял свою фуражку, из-под подкладки достал смятую папиросину.
— Здесь не курят, — снова послышался голос девушки, и Винт испуганно зажал папиросу в кулаке.
— Можно ему на лестнице покурить? — попросил Арбуз.
— Пусть покурит, пока совсем не бросит курить. День без табака, год без табака, жизнь без табака...
— Не пить, не курить и не целоваться — так и губы ссохнутся, — напомнил Винт.
Выходя следом за Арбузом, он оглянулся: Госпожа — круглолицая, с золотистыми распущенными волосами, с красивыми сочными губами, насмешливо взглянула на бродягу.
Они стояли на лестничной площадке. Было тихо и спокойно. Винт с жадной злобой затягивался дымом.
— Мы в доме одни, — суховато и без обиды объяснял Арбуз. — Госпожа, Гаутама, Дювалье, я, а теперь и ты. Через месяц-другой дом сломают.
— Как раз к осени, — кивнул Винт, — куда денетесь?
Арбуз пожал плечами.
— А я умру к осени, — Винт обреченно отшвырнул окурок.
— Больница...
— Не-е, — качнул Винт лохматой головой, — больница не для меня. Я боюсь больниц. В Москве один врач сказал: тебе осталось месяца три-четыре. Високосный год. Многие умрут. Может быть, все умрут. И я тоже. Печень — ни к хренам. В поезде прихватило. Выл, как пес.
— Поговори с Гаутамой, он все знает о здоровье, — физическом, духовном, душевном и сексуальном... Пойдем — помоешься, я определю тебе место проживания.
