– Нет! Я отлично справлюсь. Не волнуйся. Я кажусь подавленной, но это потому, что сегодня первый рабочий день. Завтра все будет лучше!
– Ну-ну… Но Эмерик сможет хоть немного помочь?
Судя по тону, она была настроена весьма скептически. Как ей объяснить, не пугая ее и не вызвав раздражения, что его забота обо мне сегодня свелась к вызову эсэмэской на вечер в ресторан?
– Конечно! Мы с ним вот-вот встретимся!
В нашем всегдашнем ресторане ко мне бросился официант:
– Что с вами приключилось? Могу я вам помочь?
– Спасибо. Я сама. Налейте мне что-нибудь, мне надо взбодриться! – попросила я с натянутой улыбкой.
Спуск по лестнице от квартиры съел всю мою энергию, так как я изо всех сил старалась не рухнуть и не разбиться. Я была почти готова съехать вниз на попе, и только остатки чувства собственного достоинства удержали меня. Придется максимально урезать свои перемещения, и даже если мне вдруг захочется зайти в школу, я не рискну, чтобы не преодолевать полосу препятствий. Сегодня вечером испытание усугубилось выматывающей болью в щиколотке. Я нарушила предписание. Это была плохая идея – снять лонгетку и изогнуть ногу, чтобы натянуть узкие джинсы. Но что-то мне подсказывало, что спортивные штаны не во вкусе Эмерика.
– Задержали на работе, – коротко объяснил Эмерик, появившийся, когда я допивала второй бокал вина.
Он сел и первым делом потянулся за меню. До того как углубиться в него, осмотрел меня и довольно кивнул, явно удовлетворенный увиденным:
– Похоже, ты в форме!
Через пару минут он подозвал официанта, чтобы сделать заказ.
– Мне показалось, тебе полезно выйти из дома, ты же, наверное, с выходных сидишь взаперти.
– Ты прав. Спасибо, что подумал об этом.
За ужином ко мне как будто вернулся тот, кто когда-то покорил меня. Он много болтал, посмеивался, был обаятельным и соблазнительным. Меня забавлял его взгляд, который неизбежно соскальзывал в мое декольте, радовало настойчивое поглаживание моей ладони. В общем, он вел себя так, будто ничего не случилось. Если бы я ждала извинений за его поведение в пятницу, я была бы разочарована. Но я хорошо знала Эмерика – слишком он гордый, чтобы просить прощения.
Когда мы ехали ко мне, он все время клал руку на мое бедро. Мне было хорошо от его ласки, она придавала уверенности. Обида понемногу забывалась. Быть может, прав как раз он? Какой смысл возвращаться к нашей ссоре? А что до моего состояния, я сама многократно убеждала его, что со мной ничего серьезного, и было бы смешно требовать сегодня, чтобы он сдувал с меня пылинки в ожидании улучшения.
