– Да, найду.
– Если мы придем к шести, у нас будет примерно час, чтобы все обсудить.
– Прекрасно. Я тебя целую.
– До скорого.
Я быстро выключила телефон, меня всю трясло.
По дороге в театр я позвонила Бертий.
– Ортанс, у нас тут дурдом!
– Догадываюсь. Хочешь, приеду помогу?
– Думаю, девчонки будут рады, если поможешь им загримироваться. Но решай сама, это не обязательно.
– Буду в гримерке к семи.
– Спасибо, отлично! Все, побежала!
Я уловила возбуждение Бертий, за ним угадывалась яркая суматоха, и мне стало грустно – все это теперь так далеко от меня. Как будто я завершила круг жизни последних лет и теперь стремилась только к отдыху и покою.
Я сразу нашла свободный столик на террасе – так он меня не пропустит, а о закрытом зале и речи быть не могло. Я отказывалась прятаться ради Эмерика. Эти времена прошли. Тем более что стояла хорошая погода – никакое плохое настроение не вынудит меня утверждать обратное, – небо очистилось, было тепло, я даже надела платье без рукавов.
Если я и ощущала холод, то только внутренний, от страха. Я боялась тех сигналов, которые пошлют сердце и тело, когда он появится. Боялась, что придется, возможно, снова притворяться. За последние недели я преодолела самый сложный этап – научилась жить без него.
А ведь еще был Элиас… и я, конечно, думала о нем. Вдруг все рухнет, когда передо мной появится этот мужчина, которого я так долго и сильно любила? Я заказала воду с лимоном – нужно же было что-то заказать, – и ожидание началось… По счастью, длилось оно недолго. Я издали заметила приближающийся стройный силуэт во всегдашнем пиджаке по фигуре. Сердце мое дрогнуло, но не от печали, скорее от ностальгии. Эмерик меня заметил, и его шаги, менее быстрые и легкие, чем в моих воспоминаниях, замедлились. Он остановился, перед тем как подойти ко мне. Я не шевельнулась. Он сел напротив. Мы долго наблюдали друг за другом, не произнося ни слова. Лицо Эмерика было напряженным, но он оставался таким же красивым, с возрастом характерное выражение чуть капризного пай-мальчика, видимо, уже не исчезнет. Женщины еще долго будут оглядываться на него, но эта мысль теперь не вызывала у меня ревности. То, что когда-то соблазнило меня, очаровало, швырнуло в пламя любви и желания, больше не срабатывало. Он изучал меня, как делал это всегда, слегка наклонив голову, чтобы было удобнее любоваться моими скрещенными ногами, бедрами, которые не скрывало поддернувшееся платье. Но какая-то деталь ему не понравилась, этого нельзя было не заметить.
