Читая, я прилегла на кровать Элиаса, подушка еще хранила его запах, а я закрыла дневник и прижала к груди, словно стараясь защитить Элиаса – его мужество потрясло меня. Испытание исключением из сообщества, тягостный судебный процесс – все это он сумел пережить в одиночку, без поддержки, никого ни о чем не прося, никого ни в чем не обвиняя и не ненавидя, ни против чего не протестуя. И это вызывало уважение. Становилось понятным его стремление держаться на расстоянии от новых знакомых, нежелание привязываться. Да, я понимала Элиаса, но не хотела с этим мириться. Он заслуживал лучшего, я догадывалась, что в нем таятся неисчерпаемые богатства – бездна нежности, юмора и щедрости.
Неделя промчалась так быстро, что я ее и не заметила. Мы вернулись к нашему с Элиасом привычному распорядку – кофе по утрам и обмен новостями по вечерам. Что до моей тайной привычки, то тут я осталась ни с чем, поскольку он не написал больше ни строчки. В четверг утром, проснувшись, я поняла, что натянута как струна. Через сутки я поеду в Париж, а этим вечером меня ждет реабилитолог. На кухне стоял Элиас с кофейником в руке, и я наконец улыбнулась. Он казался оживленным.
– Сегодня большой день, Ортанс!
– Вы не забыли?
Он с шутливым возмущением закатил глаза.
– Конечно нет! Не переживайте. С вашей щиколоткой все в порядке, не нужно даже ее ощупывать, чтобы убедиться. Я за ней ежедневно наблюдаю и, честно говоря, хоть я и не специалист по спортивным травмам, уверен, что вы уже давно могли бы вернуться к танцам.
Я растерялась: что это все значит, он что, готов снова заняться лечением?
– Похоже, в вас все еще дремлет доктор?
Элиас грустновато пожал плечами:
– Не думаю, ну да ладно… Кто-то говорил мне, что медиком становятся на всю жизнь…
Надо же, он запомнил мои слова! Он налил нам кофе и протянул мне чашку.
– Когда вы завтра выезжаете?
Я помрачнела, вспомнив, что мне предстоит.
– В полдесятого, если хочу успеть на поезд. Кстати, надо вам оставить ключи и на всякий случай мой номер телефона. Мало ли что!
Я пошла в холл, и мои движения были дергаными, когда в поисках дубликата ключей я выкладывала из ящиков на стойку разное барахло.
– Вы едете в Париж? – спросил он, подходя ко мне.
– Да.
Я протянула клочок бумаги с номером и связку ключей, он взял их, а потом обеспокоенно заглянул мне в лицо:
– Спасибо. Судя по всему, что-то вас тревожит?
– Немного, честно говоря. Мне не очень хочется уезжать отсюда.
– Тогда зачем вы едете?
