– Не хочешь заехать ненадолго в Париж до окончания больничного?
– Нет, у меня клиенты…
На самом деле я легко могла бы заскочить на сутки в Париж: достаточно попросить, и Кати подменит меня, поверив, что это мне во благо. Хотелось бы знать, действительно ли это будет во благо. Сомневаюсь…
– Но если ты захочешь приехать ко мне, встретиться со мной здесь…
Новое молчание. Способен ли он на поступок, чтобы спасти нас? Чтобы удержать меня?
– Ох, это будет очень сложно.
Я получила ответ, и он причинил мне боль.
– Я так и думала, если честно… Очень жаль…
Я услышала, как его громко позвали. Он крикнул: “Я здесь, сейчас приду!”
– Извини, мне надо идти. Послушай, Ортанс, я… я подумаю, может, что-то получится. Но ничего не обещаю.
Его снова позвали. На этот раз девчоночий голос звал папу.
– Черт, – сквозь зубы выругался он.
– До свидания, Эмерик.
Я нажала отбой. Лучше б я была глухой и не слышала этот жизнерадостный голосок, требовательно подзывавший отца. Да, действительно, он пошел на риск, позвонив мне, но что это дало? И ему и мне? Меня затошнило от неожиданного насильственного вторжения в его семейную жизнь. Я кипела, казалось, еще немного – и я взорвусь. Я побежала в танцевальный зал, не слушая жалоб моей щиколотки. Вихрем ворвалась в него, врубила на полную громкость первый попавшийся под руку сборник. Обувь полетела в угол, свитер я сняла и тоже отбросила. Я задыхалась. Слезы смешались с горьким смехом, когда я узнала первые пугающие ноты Ocean группы Kid Wise. Мне надо было срочно прийти в себя, избавиться от чувства вины, отвращения к себе самой, а заодно и от любви к нему. Мое тело было напряжено, вытянуто в струну, когда я выпрямилась перед пыльным зеркалом. Я вцепилась в перекладину изо всех сил, вцепилась так, что суставы побелели. Зияющая дыра внутри становилась все глубже, боль пожирала меня, и я ничего не могла с этим поделать. Танец – единственный способ дать выход чувствам – пока мне запрещен. Больше я не буду подвергать опасности свою ногу из-за Эмерика и тех мук, которые он мне причиняет. Я рухнула на пол, не отрывая пальцев от станка.
Я утратила ощущение времени, запись проигрывалась снова и снова, а я лежала скорчившись, ничего не понимая и ни о чем не думая. Стемнело. Я вздрогнула, услышав, как стучат в приоткрытое панорамное окно. Как некстати. Потом я узнала за стеклом Элиаса, опомнилась и отложила на время свои переживания. Может, он догадался, что я рылась в его вещах? Я с трудом поднялась, сделала первый шаг, скривившись от боли, и уменьшила громкость музыки, которая по-прежнему гремела на всю катушку.
