А дедушка Николай Григорьевич торопится на пасеку: там у него верный товарищ живет — тоже, безусловно, старый. А еще мы пойдем в гости к сестре учителя, Оксане Николаевне, в другой колхоз.
Так и будем все гулять да гулять. Как-то потом за парты сядем?
Дядя Степан нам всем очень нравится. Он очень партийный председатель, и колхоз у него богатый — скот такой, что когда идет по улице, так земля дрожит. А баба Ивга — мать Степана Ильича — какая-то и ласковая и строгая, ее все слушаются. Дядя Степан без ее совета ничего не делает. А что ж тут такого? Она ему мать. Татьяна у него тоже хорошая, веселая. А лучше всех Жорка. Вот боевой парень! Да смешной! Баба Ивга сшила ему длинные штаны на помочах и застегивает на одну пуговицу на животе. Так он пришел к нам и говорит: «Я бабины тии штаны на огороди закопаю, бо воны мини на пятки наступають!»
Сейчас свой дневник кончаю, а то уже поздно. Митя стучит в стенку, чтоб ложились.
— Ну и чего?
— Ну и ничего! Тогда побачишь!
— Чудак ты!
Васек засмеялся, соскочил с гнедого жеребца и бросил поводья сердитому мальчишке в засученных выше колен штанах и в вышитой рубашке.
— Получай своего коня! Да брось злиться! А славный жеребец! — с видом знатока добавил он, поглаживая золотистую челку лошади. — Молодой еще. Сколько ему?
— Сколько б ни было, так, без разрешенья, не имеешь права брать! — отрезал хлопчик, вскидывая одну бровь и глядя на Васька все еще сердитыми глазами. — Я его воспитываю, понял?
— Понял, — озадаченно протянул Васек, помогая хлопчику вытащить из хвоста лошади колючки. — Да ты, может быть, Михайлов внук, Гена? — вдруг догадался он.
— Может быть, и Гена. Ну и чего?
— Да ничего. Я про тебя слышал… Так это ты его из конюшни вывел, когда пожар был? — с живостью спросил Васек, окидывая взглядом крепкую, как лесной орех, голову Генки с темными завитками на ушах, тонкую загорелую шею и босые ноги. — Так это ты?
— Я.
— Молодец!
Генка усмехнулся, прищурил глаз и миролюбиво спросил:
— А ты що, московский?
— Да, мы живем недалеко от Москвы… Мы к вам в гости приехали. В школе остановились… А ты что же… где живешь?
Генка поднял голову и задумчиво поглядел на верхушки деревьев:
— А я так… где пошлют… А сейчас до деда вертаюсь.
— А у тебя, кроме деда, никого нет?
— Никого.
Васек глубоко вздохнул:
— У меня тоже матери нет.
— То, мабуть, плохо, — равнодушно сказал Генка, погладил лошадь и вдруг весело улыбнулся: — У меня дед бедовый!
