Ниже Джила, почти на голову, она имела красивую фигуру, стройные ноги и звонкий, чистый голос.
Они познакомились на улице. Точнее, она сама подошла к Джилу, чтобы узнать как попасть на какую — то там улицу.
Джил не знал.
И непонятно как, но они провели тогда вместе весь день — веселая и смешливая, открытая девушка, заболтала его пустяками, завалила расспросами. Она смотрела на него со смешным для Джила восхищением и теплотой.
Прошло два месяца со дня их знакомства, Джил получил назначение на буксировщик «Дальний» и привел Дану в родительский дом. Отец был рад, но как — то смущен. Мама тоже приняла ее тепло, но потом — вечером, когда дом затих, она приблизилась к Джилу на темном балконе, где тот бесцельно стоял облокотившись о перила и сказала ему, спокойно и тихо:
— Сынок, отпусти ее, не мучай. Ты ведь не любишь ее, это жестоко. Дана — хорошая, добрая девочка. Ты сломаешь ей жизнь.
Он ответил матери твердо:
— Мама. Мы с Даной любим друг друга и поженимся. Смирись.
Он посмотрел матери в лицо, и впервые в жизни увидел у нее тот странный взгляд. Взгляд, которым смотрят на незнакомого человека…
— Бездельничаешь, капитан, — раздался рядом низкий голос, и Джил Ри вздрогнул от неожиданности, резко оглянулся.
Посреди его каюты стоял Осень Юга — низкого роста, широкоплечий брюнет — лазурианец, в своем, как обычно мятом, сером комбинезоне, расстегнутом на груди, руки в карманах.
— У тебя было открыто, извини, Джил.
— Я занят, Ос.
— Вижу, как ты занят, — тот насмешливо фыркнул: — Мальчишка получит свой кораблик на совершеннолетие.
На широком, плоском лице лазурианца, кисло выражение скуки.
— На завтра ты назначил предварительный пуск тяговых. Я предлагаю сначала устроить вылазку — осмотреть комету, развеяться. Потом будет…
— Хочешь отложить?
— Хочу размять кости. Месяцами болтаемся в этом гробу. И ребята будут рады.
Джил промолчал.
Ос посмотрел на него, придвинул к себе второй стул и сел.
— С тобой все в порядке?
— Да.
— Какой — то ты квелый, последнее время.
— Со мной все в порядке.
— Ладно — не лезу. У Совела сегодня посиделки. Придешь?
— Меня уже тошнит от шахмат, карт и Совела.
Ос громко рассмеялся своим низким, резким смехом, сказал:
— С тобой точно, что — то не так. Надо Ааоли на тебя натравить, она тебя быстро в мед. отсек сволокет.
— Ос, ты пришел мне на нервы капать? Иди отдохни. Завтра трудный день.
— Хандришь. Понятно.
И тут прозвучал вызов внутренней связи и на стене, рядом с фотографиями Даны и Джила — младшего, ожил сигнальным, зеленым огоньком видеофон. Экран осветился, на нем появилось мохнатое лицо флорианина Крха Уча.
