Веселое весеннее Светило, как и положено утром, вылезло из — за горизонта на Востоке, мелькало за большими стволами сосен с права — большое, слепящее. К обеду станет совсем жарко и можно будет снять куртку, но с начала надо пройти это место, выбраться к лесной речке, там, где начинается березняк.
И еще сапоги!
Сесть на старое, покрытое мхом, давным давно упавшее дерево на маленькой поляне, и снять сапоги, дать задохнувшимся ногам отдохнуть.
Ближе к вечеру он выйдет на свое место — к ущелью в предгории Желтых Скал, как обычно разобьет маленькую палатку, запалит костер. И, конечно же, сварит ухи. Только рыбу для нее еще предстоит наловить.
Иногда Вид останавливался, поправлял кепку и прислушивался к окружающему его миру — все тихо, если не считать щебет невидимых отсюда пичуг. Можно было отчетливо слышать возню пернатой жимолости, звонкое посвистывание и почти какой — то утробный клекот птицы Бо.
От этого места до заповедника, с его диким не потревоженным миром, не более ста километров, но в прошлом году именно здесь он и повстречал медведя.
Пахло прелой листвой и хвоей.
Он выбрался на участок леса, где непролазный бурелом сменил низкий, густой папоротник и сосны — старые, редкие, уходящие кронами далеко вверх, заслоняющие небо, как старожилы мира, о чем — то беседующие друг с другом, о своем лесном, сокровенном, высились над ним подобно сказочным великанам.
Вид прошел вперед, к тому месту, где начинался подъем на поросший березником холм, где кончалось царство сосен, где краски леса оживали в веселых лучах Светила, играли на лепестках лесных цветов, и молодая зелень травы, не успевшая еще огрубеть и выцвести, радовала взгляд, наполняла душу красотой.
Шустрый, неожиданно выскочил из — за ствола дерева, подбежал к хозяину, ткнулся мокрым носом в ладонь.
— Где тебя носило, бродяга? — Вид ласково потрепал пса за ухо: — Шустрый ты.
Шустрый высунув язык, часто дышал, смотрел на него с готовностью идти хоть на край света.
— Я знаю, Шустрый, ты молодчина.
Пес отрывисто пролаял, мол с радостью пойдет с хозяином, куда тот не скажет, отскочил в сторону и, принюхиваясь к траве, потрусил вперед.
Вид усмехнулся, глядя на пса, поправил ремень на плече.
Он идет второй день.
Вчера пришлось переночевать у Дрянной горы, не доходя до Больших Камней — привычного места ночлега Вида. Тогда начался дождь — проливной, как из ведра, с громом и яркой, слепящей молнией. Он наспех разбил палатку и до утра слушал шум ненастья. Иногда забывался тяжелым, сумрачным сном, и его уносило далеко в неведомое, к странным местам без воздуха и света, где не было ничего. От раскатов грома Вид просыпался, вслушивался в бурю, что терзала брезент палатки, смотрел в кромешную тьму. Только всполыхи молний изредка озаряли маленькое пространство вокруг него…
