За завтраком учинили допрос учительнице. И по тому, как она пошла пятнами, и завертелась, и замычала, и запротестовала, стало ясно, что мэнээс не врал. И от этого, что интересно, стал восприниматься точно же как сволочь: знает одно, а говорит другое… и лишает людей последней надежды на все светлое.
С тем вернулись догуливать каникулы дома.
А первого апреля сын мэра преподнес любимой учительнице шутку вполне в духе Дня дураков.
— Светлана Олеговна, — спросил он невинно и даже тоном, как бы просящим совета, — мне один большой человек в другом городе, ну, вуз там хороший, подступать думаю, предлагает жить в его доме, всем пользоваться.
— Гм. И что же?
— А у него жена молодая, я ее видел, и, кажется, она ко мне задышала. Как вы думаете, если у меня с ней что-нибудь будет — это ничего? Или нехорошо?
— Как вы можете! — застонала учительница. — Боже, и еще с таким вопросом!
— Подумаешь, — пожал плечами юноша. — Разве наставить рога доверчивому мужу — это не забавно?
— Господи, откуда в вас столько цинизма?
— А почему Пушкин мог жить в доме графа Воронцова с женой графа Воронцова, жрать и пить на деньги графа? — заорал юный негодяй. — А на графа писать еще эпиграммы? А по службе ни фига не делать? Это ж надо найти себе работенку — бороться с саранчой! А когда у него спросили отчет — чего делал, мужик? — так он написал: «Саранча летела, летела и села. Села, посидела и дальше полетела». И за это получал зарплату от государства? В гробу я видал такой пример для юношества!
На первое мая компания этих падл отправилась в Михайловское и там два дня пила с сотрудниками тамошнего музея. И собрала компромата больше, чем потребовалось, чтобы посадить министра юстиции России, который по сравнению с молодым Пушкиным выглядел просто отшельником-богомольцем. Там им нарассказали, что Пушкин жил с сестрами Вольф из Тригорского и «развратил их, как сладострастная обезьяна», но не брезговал и крепостными девками, а поскольку девки имеют от природы обыкновение рано или поздно беременеть, то получается, что у Пушкина были собственные дети от крепостных, что вообще было отнюдь не редкостью в те времена, и, значит, собственные дети Пушкина были его же крепостными и, выросши, должны были работать на него и его законных детей, как рабы, могли быть проданы и т. д. Рассказы эти отдавали явной завистью, но довольно полно совпадали с книжицей «Любовницы Пушкина», каковую познавательную книжку школьники купили в киоске непосредственно на станции.
