Старый Джолион видел, что у неё задрожали губы.
Она поднесла к ним руку, опять отняла её и продолжала спокойно:
— В ту ночь я пошла к реке; какая-то женщина схватила меня за платье. Рассказала мне о себе. Когда узнаёшь, что приходится выносить другим, становится стыдно.
— Одна из тех? Она кивнула, и в душе старого Джолиона зашевелился ужас, ужас человека, никогда не знавшего, что значит бороться с отчаянием. Почти против воли он сказал:
— Расскажите мне, хорошо?
— Мне было всё равно — жить или умереть. А когда дойдёшь до такого, судьбе уж и не хочется тебя убивать. Эта женщина ухаживала за мной три дня, не отходила от меня. Денег у меня не было. Вот я теперь и делаю для них, что могу.
Но старый Джолион думал: «Не было денег!» Что может сравниться с такой участью? С этим и всё остальное связано.
— Напрасно вы не пришли ко мне, — сказал он. — Почему?
Ирэн не ответила.
— Потому что моя фамилия Форсайт, наверно? Или Джун не хотели встретить? А теперь как ваши дела?
Он невольно окинул глазами её фигуру. Может быть, она и теперь… но нет, она не худая, право же нет.
— О, ведь у меня пятьдесят фунтов в год, как раз хватает.
Ответ не удовлетворил его; уверенность пропала. Уж этот Соме! Но чувство справедливости заглушило обвиняющий голос. Нет, она, конечно, скорее умрёт, чем согласится принять хоть что-нибудь от него. Это ничего, что она такая мягкая, в ней, наверное, скрыта сила, сила и верность. И нужно же было этому Босини дать себя раздавить и оставить её на мели!
— Ну, теперь уж вы должны прийти ко мне, если вам что-нибудь понадобится, — сказал он, — а то я совсем обижусь, — и он встал, надевая цилиндр. — Пойдёмте выпьем чаю. Я велел этому лентяю дать лошадям час отдохнуть и заехать за мною к вам. Сейчас возьмём кэб; я уже не могу столько ходить, как раньше.
Хорошо было пройтись до дальнего конца сада — звук её голоса, взгляд её глаз, тонкая красота прелестной женщины двигались рядом с ним. Хорошо было выпить чаю у Раффела на Хай-стрит, — он вышел оттуда с большой коробкой конфет, нацепленной на мизинец. Хорошо было ехать назад в Челси в наёмной карете, покуривая сигару. Она обещала приехать в следующее воскресенье и снова играть ему, и мысленно он уже рвал гвоздику и ранние розы, чтобы дать их ей с собой в Лондон. Приятно было сделать ей приятное, если только это приятно от такого старика. Коляска уже ждала его, когда они приехали. Ведь вот человек! А когда его ждёшь — всегда опаздывает! Старый Джолион зашёл на минутку проститься. В маленькой тёмной передней её квартирки стоял неприятный запах пачули; и на скамейке у стены — другой мебели не было — он заметил сидящую фигуру. — Он слышал, как Ирэн тихо сказала: «Сию минуту». В маленькой гостиной, когда двери были закрыты, он серьёзно спросил:
