Первый поцелуй с Наклзом вышел гораздо хуже. Маг попросту закрыл глаза. Наверное, хотел видеть вместо нее кого-то другого. Или вообще никого не хотел видеть.
Кейси не могла понять, что толкнуло ее к человеку, который настолько безнадежно не любил ни людей, ни себя.
Она вышла первой ученицей класса, хотя дважды меняла школу из-за переездов. Позже, в институте, она считалась не только первой ученицей, но и первой красавицей. На балах она не проскучала в одиночестве ни одного танца с тех пор, как ей стукнуло пятнадцать и она впервые вышла в свет. Посещала вечера поэзии, школу рисования, уроки модной фотографии. Ей писали стихи, из-за нее даже стрелялись на дуэльных пистолетах два не в меру романтичных дурачка, по счастью, безрезультатно. Самые разные люди регулярно дарили ей розы. Прохожие на улицах улыбались ей даже в самые ненастные дни. Мамы однокурсников мило ворковали, намекая, что невестки лучше не могли бы сыскать. Пять лет назад виарский граф — настоящий граф, с родословной чуть ли не от нордэнских сумерек богов — умолял ее стать его женой и уехать с ним к кипарисам и изумрудному морю. Люди вокруг всегда обожали ее, считали солнечным лучиком, эдаким светочем красоты и доброты в серой обыденности, способной украсить жизнь любого человека. Кого угодно спасти и осчастливить.
Сейчас она лежала в темноте спальни человека, который вовсе ее не любил и не собирался становиться ее мужем и отцом ее будущих детей. Не собирался жить с ней до старости и умереть в один день. Из которого каждое слово приходилось выколачивать, как долги из полного банкрота. Который механически делал все, что она просила, и только всегда закрывал глаза или отворачивался, точно Кейси не поцеловать его хотела, а ударить.
Где-то здесь лежала чудовищная ошибка. Проклятая белая черта на снегу осталась за спиной, а Кейси даже не поняла, когда успела ее перешагнуть. Едва ли в тот день, когда не от великого ума попыталась осмеять рэдского беженца. Наверное, она сделала что-то не так раньше. Или позже. Будущее все равно не менялось — это сказал Наклз, а уж он знал лучше всех.
А она и имени его настоящего не знала. Какая уж тут фата и дети.
За окнами поднялся шум. Разгоравшийся вдали рассвет, наконец, добрался до комнаты и окрасил ее в празднично-желтые тона. Маг поднялся, словно по команде, за несколько секунд до того, как снизу устало заухали часы.
Значит, и он тоже не спал.
Кейси, закрыв глаза, обратилась в слух. Наклз набросил халат, вышел в коридор. Прикрыл за собою дверь, едва слышно пошумел водой в ванной, вернулся, прошуршал одеждой, открыл ящик стола своим ключом — ящик он всегда запирал, это Кейси запомнила — и прозвенел какими-то склянками. Нордэна осторожно приоткрыла глаза. Маг, уже одетый и причесанный, стоял у изножья кровати и деловито осматривал револьвер, потом сунул его в карман, пригладил волосы и подошел к окну. Облокотился на подоконник. Лицо у него было спокойным и неживым, как у какого-нибудь древнего кесаря на монете.
