Глянула на застывшего в недоумении Васю Почепцова, поняла: значит, новая беда. Беспокойным взглядом обежала присутствующих, готовая крикнуть от все более возрастающей тревоги. Чья-то крепкая рука нашла ее руку. Оглянулась: Крибуляк, такой же, как все, расстроенный, мрачный. Жмет руку все больней и больней, а у самого навертываются слезы:
— Стрелка погибла…
И не сдержать ей давно подступившего к горлу нечеловеческого крика. Успела лишь глянуть на Почепцова, чье лицо за одно мгновение стало белым-белым, как бумага, и, вдруг обессилев, повисла у него на плече, забилась, зарыдала безутешно, во всю грудь, жалея и погибшую разведчицу, любимицу всего отряда, и этого добродушного парня, а с ними вместе и оборванную в самом начале их нежную и чистую любовь.
— Самониха вернулась…
Только тут, кажется, и опомнились, обнаружив ее возвращение. Потянулись к ней ласковые руки девушек.. Кто-то подал флягу с водой.
— Марья, ну успокойся же! — Покацура стирает слезы с ее щек. — Нам нужен твой доклад!..
Беспрозванный склоняется к ней. На лице Спирина нетерпеливое ожидание. Преодолела рыдания, успокоилась.
В землянке остаются лишь командиры. Новости из Любежа сразу же заставляют их задуматься.
— Значит, вся шантрапа собирается… Прихлопнем, что ли, змеиное гнездо?
Все согласны с командиром отряда — такой момент упускать нельзя.
— С этого и начнем свой рейд!.. Положение такое, видите?..
Дмитрий Дмитриевич расстилает на столе большую самодельную карту. Указательный палец комиссара скользит по извилистой красной линии, протянувшейся от Клинцовской Дачи далеко на запад, к Брянщине. С востока, юга и севера вокруг партизанского лагеря — синие скобы-клещи, это каратели…
Марье Ивановне приказано отдыхать. Но до отдыха ли, если все ее мысли о Стрелке…
Ужасны подробности гибели разведчицы. Опознал ее Ковалко, сволочь, на базаре. Почувствовав опасность, Стрелка через парк стала уходить из райцентра. Километра два отошла, когда ее обнаружила немецкая погоня. Девушка, прячась за деревьями, отстреливалась из пистолета. Захватили ее, раненную в плечо и руку, обмотали веревкой и, привязанную к седлу коня, волокли по мерзлой дороге до комендатуры. Гестаповцы нарочно били по израненным местам. А она будто говорила: «Ничего, выдержу. Но каково вам будет!» Разведчицу повесили на базарной площади на перекладине телеграфного столба. Геройски умерла любимица партизан, веселая и никогда не унывающая Стрелка. Когда накинули петлю на шею, крикнула палачам: «Я умираю, но вам, гадам, не уйти от могилы! Партизаны за меня отомстят! Да здравствует Советская Родина!»
