В штабной землянке, кроме Китранова, никого нет. А с ним разговаривать ни к чему. Повернулась на выход, но Китранов ее окликнул:
— Обожди-ка! Не в Любеж ли тебя направили?
— А хоть бы и в Любеж, что из этого?
— А то, что у меня будет тебе задание!..
— Задание у меня уже есть!
— Возьмешь и мое за-да-ни-е! Понятно? — Китранов переходит на угрожающий шепот. Нет бы уговорить добром, а то хочет взять на испуг, думает, что она из пугливых. — Зайдешь на хутор Веселый, разведаешь о Черноруцком, он должен быть там…
— Ха-ха! — не удерживается Самонина от ядовитой усмешки. — А ты пошли-ка туда вон свою милашку!..
Лицо Китранова багровеет: о проделках своей ухажерки он, конечно, знает, и Марья Ивановна намеренно постаралась наступить на самую больную его мозоль — пусть хоть постыдится за эту неразборчивую, угождавшую и нашим и вашим бабенку, что возле своего бока пригрел!
Горькую пилюлю ему преподнесла, — ох, как ему неприятно, пыжится, как обиженный индюк.
— Посмей только не выполнить задания! — кричит. — Расстреляю!
Забавно смотреть на него, беспомощного в своей ярости, брызгающего слюной.
— Застрелишь, ну и что? И чего же ты тогда от меня получишь? Умру, и все… Я немецкой пули не боюсь — каждый день на смерть хожу, а советская пуля мне родная. Как конфетку проглочу!.. Ауфвидерзейн!
— Стой, Самониха, обожди!..
Марья Ивановна идет дальше.
— Стой! Я тебе приказываю!
Разведчица уже в двери.
— Марья Ивановна, пожалуйста, вернись!..
Вот это другой разговор. Вернулась.
— Я слушаю…
Выслушала его спокойно, думая про себя: ведь не ради Китранова она тут, не ради его благополучия жизнью своей каждый час рискует. И вообще, все мы вышли на смертельный бой с врагом не ради своих начальников, не за них головы свои кладем — за Родину!
Важные новости ждали разведчицу в Любеже: на вечер второго января здесь созывается совещание бургомистров, старшин и старост двух волостей. Предатели уже съезжаются; в хуторе Веселом встречает новогодний праздник начальник полиции Черноруцкий.
Ночью Самонина услышала далекие взрывы и шум большого боя, доносившиеся со стороны Дерюжной. Теперь уже и вовсе нельзя задерживаться. На рассвете она покинула явочную квартиру, а к обеду была в условленном месте на опушке Клинцовской Дачи, где разведчицу встретил на подводе изрядно передрогший, но улыбающийся Вася Почепцов.
— Давай на-гора, Марья Ивановна! С Новым годом!
— И тебя с праздником!.. Как у вас тут?
— Полный порядок! — смеется. — А у тебя?
