Покацура каждому назначает маршруты: надо выявить, какие силы в близлежащих гарнизонах противника, уточнить вооружение, разведать дорогу для предстоящею рейда. Кому досталась Шумиха, кому — Августовский, кому — Выселки. Стрелка идет в районный центр. Марье Ивановне предстоит побывать в Любеже, первом селении на пути в Хинельские леса. Переговариваясь с красивой и, как всегда, веселой любимицей отряда, Самонина обдумывает свое задание. Сроки самые жесткие: чтобы первою января быть в лагере, всего трое суток в запасе, медлить со сборами нельзя. В чем одета, в том и пойдет — в полушубке, шали и подшитых валенках, прикинется старой крестьянкой. В руки вещички какие-нибудь для отвода глаз, будто идет в Любеж солицей разжиться. Особо мудрить не к чему — только морщинки на лице подрисовать, вот и вся маскировка.
Выпросила у девчат зеркальце, добыла сажи из буржуйки. Кажется, что и не нужно ничего подрисовывать: своих морщин достаточно. И в парике нужды нет: седые пряди теперь и свои не хуже. Фальшивая справка с немецкой печатью при себе. Осталось еще повидать Крибуляка и — в путь-дорогу.
После памятной и пока для них единственной счастливой ночи в лесной сторожке не так-то просто Марье Ивановне стало расставаться со своим другом. Ну, скажи, словно он к сердцу прикипел, и всякий раз приходится отрывать живое от живого. И словно бы своими стали все его удачи и неудачи. Зорко приглядывается, не грозит ли ему откуда какая неприятность. Никогда ни за кого так не переживала. Да если что с ним случится, и ей не жить.
Издалека увидела Андрея Иваныча, идущего от штабной землянки с каким-то парнем. Оба в немецкой ‘форме, оба с карабинами. Тепло на душе при виде ставшего дорогим человека, и все в нем мило — и рослая фигура, и размашистая походка. Поспешила навстречу, и, конечно же, для нее сейчас, кроме него, никого и ничего на свете нет, только он один. Даже забыла, что лицо у нее размалевано.
Крибуляк строг и сосредоточен. Присмотрелся к своей подруге, забеспокоился:
— Марья, тебе куда?..
— В Любеж.
— Жаль, не по пути нам… Мне — в Ясный Клин… Вот здесь, — показывает на дуло карабина, — приговор Бирнбауму и еще двум предателям из Выселок…
Лицо Крибуляка сурово и решительно.
Немецкий прихвостень Бирнбаум давно достоин пули за то, что откопал эмтээсовские тайники и восстановил фашистам семнадцать тракторов. И на Выселках предатели опасны. Не обезвредить всех этих гадов сейчас — могут помешать задуманной операции: Ясный Клин и Выселки как раз место сосредоточения партизанских групп для налета на станцию.
