— Это такой… с громким голосом?
— Точно.
Помню я эту историю. Вернее, слышал, ибо все происходило осенью сорок первого. Когда шла эвакуация, в один из институтов загнали две машины спецоборудования. Приборы самые новейшие и позволяли разгадывать места возможного появления крупных сил чужаков по вариациям магнитного поля. Оборудование, установленное в одной из опустевших лабораторий, сразу же выдало на экран полдюжины линий. Магнитным друзьям не поверили (через два месяца очень пожалев об этом) и начали уже сворачивать «брехунов», когда бог весть как пробралась в альма-матер Зоя Леонова.
Зоя была аспиранткой на кафедре своего отца, профессора Леонова, и, увидев незнакомые приборы, стала их изучать. Умная девушка разобралась (на своем уровне, конечно). Разобралась и, получив результат на бумажной ленте, помчалась к военным: тревога, немцы применили новое оружие!
Волны из штаба начали расходиться кругами, наше начальство запаниковало, и чтобы предотвратить брожение умов, придумало сказку об электрических снарядах. Мол, установка зафиксировала изменение напряжения в воздухе от пролетающих болванок.
Это, как говорится, и история, и пример того, как действуют шифровальщики. Ремесло творческое. Может, поэтому среди них так много людей искусства — артистов, циркачей и даже мошенников. Водосвятов, к слову сказать, бывший помреж театра. Чтобы красить черное в белое, одного умения стрелять недостаточно, надо придумать, как выдать того же горюна с пятидюймовыми клыками за просто овчарку, да еще в городе, в котором люди не то что собак — друг друга ели.
Работы у шифровальщиков всегда в избытке, хотя в январе им пофартило: озверевшие чужаки бродили по Ленинграду, но людским ужасом не питались — умирающим было все равно. Так и выбили ОРВЕРов — стаю за стаей…
Легко было и уютно в кровати. Солнышко светит, липы стучат в окно, Водосвятов бубнит, как радио. Хорошо… Выписываться совершенно не хочется, до того хорошо и спокойно… Но недолго. Что-то не давало сосредоточиться, скрипя осиной в изголовье кровати. Мне даже глаза открывать не хотелось, а уж голову повернуть… Но тесовый скрип с присутствием кого-то рядом все-таки заставил оборотиться. Закатив голову на край подушки, я увидел…
Буран Бейсенов, собственной персоной!
— Ты кому спишь? — спросил потомок Чингисхана. — Ити нада, капитан зовет.
— Привет, Буран! Какой капитан? — тянул я резину в мечте продлить ласковую сиреневость одеял, но у плосколицего божка оказались тысячелетние запасы терпения, вытеснившие меня в коридор.
