Женщина в пуховике потребовала номер на втором этаже, сообщив, что собирается прожить там три дня. Марго намекнула было об оплате, но гостья смертельно оскорбилась и сообщила, что заплатит утром, не ранее. Точно так же оскорбило ее предложение показать документы. Она велела записать себя Оксаной Мещерской, прибавив, что это и есть ее настоящее имя. Поскольку постояльцев в отеле не было уже недели две, Марго на все согласилась. Лично провела даму в уютный одноместный номер, указала на шкафчик, куда можно было повесить куртку, и только тут обратила внимание на то, что у незнакомки совсем не было с собой вещей. Ни чемодана, как у всех приезжих, ни рюкзака, ни даже маленькой сумочки. Неужели все необходимое она хранит в карманах? А вдруг это бомжиха, решившая пожить на халяву в отеле, подумала она, посмотрев на ее очки с тонкими стеклами и замотанной в двух местах скотчем стальной оправой. Тем не менее, на бомжа дама вовсе не была похожа. Куртка была чистенькой, лицо дамы под толстым слоем косметики не выглядело больным или опухшим, на ногах были натертые до блеска черные ботинки. Стриженные под каре темные волосы аккуратно расчесаны, ногти на руках коротко острижены. Но главное, у дамы отсутствовал характерный запах немытого тела, который у бездомных буквально въедается в тело. Так ничего и не решив, Марго пожелала гостье спокойной ночи и вышла.
Она остановилась в холле поговорить с уборщицей, которой вновь предстояло поработать горничной, и тут увидела, что постоялица спускается вниз. Куртку она к тому времени сняла, и осталась в легком свободном свитерке телесного цвета, и широких шерстяным брюках цвета хаки. Не обращая ни на кого внимания, гостья подошла к окну-витрине, сняла очки и, положив их на одноногий столик с нарядной вазой, начала что-то невнятно бормотать. Постепенно бормотание становилось все громче, и Марго и изумлением услышала, как хриплый голосок незнакомки вдруг становится тонким детским голоском, жалобно умоляющим кого-то купить куклу, такую милую куколку, как девочка Соня. При этом гостья схватила вазу со столика и замахнулась в сторону окна. Марго ахнула и хотела было подбежать к дебоширке, но та уже поставила вазу и снова забормотала что-то тонким фальцетом. Затем ее голос изменился, стал грубым, басистым, потребовал оставить истерику. И наконец, завершил беседу негромкий женский голосок, вещавший о скором приходе какого-то императора по имени Чун-ши. Марго и уборщица, как завороженные, прослушали этот спектакль одного актера, так и не решившись подойти поближе. А странная дама, поговорив сама с собой, надела очки, повернулась и, ни на кого не глядя, пошла наверх.
