Егоров помнил это заведение и его историю. Посетители зовут его «Фонарики». Название сохранилось с тех далеких времен, когда тут функционировала большая пивная. Клубы дыма и чада из хлопающих дверей, свистки милиционера, и туманное большое стекло, за которым, как на дне аквариума, копошились неуклюжие ракообразные фигуры. С тех пор заведение претерпело множество реконструкций и преобразований, и однажды сгоряча тут даже открыли кафе-мороженое, отделанное под этакую восточную шкатулку.
Егоров с удивлением обнаружил это, приехав в очередную командировку. И хоть торговали здесь исключительно мороженым, он все-таки зашел по старой памяти. На стене висел большой плакат, уведомляющий робких пенсионерок и школьниц, что приносить и распивать спиртные напитки строго воспрещается. Егоров насторожился и заказал себе бокал шампанского. Скоро он обнаружил явно сомнительных граждан, которые будто невзначай просачивались сюда, застенчиво озирались, бродили между столиками и приводили в трепет любительниц мороженого своими витиеватыми извинениями. Особо сомнительных сразу же выпроваживали, но это производило так много шума, что заодно сбегали и некоторые из любителей мороженого. Словом, атмосфера в этом кафе была довольно-таки напряженной, и Егоров еще подумал, что открой на этом месте хоть молочную кухню — результат будет тот же.
На этот раз он застал здесь распивочные автоматы. Давние посетители снова обрели свое пристанище, быстро освоились с нехитрой техникой, и прежний дух восторжествовал.
Но если пересечь заведение по диагонали, протиснуться между столами и толкующими группировками в самый дальний угол, там, четыре ступеньки вверх, за бархатной шторкой, будет небольшая дверца. За этой дверцей — небольшая уютная комната, без окон, но с вентилятором. Здесь приятный полумрак, запрещается пить и находиться в нетрезвом виде. Здесь подают только мороженое.
Трудно представить себе, что какой-нибудь любитель мороженого вдруг заберется сюда, — однако такое заведение существует.
Здесь царит красавица Клавдия. Гордая и возвышенная. Рассеянный взгляд, ленивый полет рук и карт, что ложатся причудливыми узорами на белую крышку холодильника, — «Мария-Антуанетта», «Гробница Наполеона», «Три туза» — все это тревожит воображение.
Нежно урчит вентилятор, устроившись уютно, как кот. Клавдия, полузамороженная красавица Клавдия! Ревностная противница алкоголя… Сколько раз уже прикрывали ее заведение за нерентабельность, и сколько раз пытались переманить — в салон новобрачных, ресторан «Астория», магазин «Жемчужина»! Сколько раз ей предлагали руку и сердце!..
