– Леня, Ленечка, что случилось? – Вика безуспешно попыталась схватить его за руку, глядя в побагровевшее родное лицо и глаза навыкате. Ей вдруг стало страшно – он же ее сейчас убьет.
– Да как ты могла? – Мощным движением Леня швырнул Вику на диван. Падая, та больно ударилась ногой, но виду не подала. Происходило что-то серьезное. Впервые в жизни Леня замахнулся на жену, а та вжала голову в плечи в страхе, что сейчас он ее ударит.
– Что могла, что? Ленечка, что, любимый? – Вика вскочила с дивана и попыталась схватить мужа за плечи, приблизить к себе, снова стать одним целым, но Леня не дал ей и шанса, больно толкнул в грудь, словно отрывая от себя, и она снова упала на диван.
Леня же, с перекошенным от гнева и ярости лицом, наклонился над женой и прошипел:
– Ты хоть понимаешь, что ты сделала? Ты украла ребенка лучшей подруги, разрушила ее жизнь, еще и запихнула ее в психушку, чтобы она тебе не мешала!
– Что? – Голос был чужим, не ее. Таким сухим, отрешенным, механическим. Словно говорила актриса на старой истертой записи. Высоким, хорошо поставленным голосом.
– То! – заорал Леонид, швыряя ей в лицо какую-то бумагу. – Это тест ДНК. Катя – дочь Лили!
– Что… – Язык неожиданно разбух и наждаком царапал небо. – Этого не может быть, это подделка!
Руки тряслись, она никак не могла схватить эту чертову бумагу, а Леонид нависал над женой скалой и с жалостью и презрением смотрел на женщину, вравшую ему все десять лет совместной жизни. Но это было ничем по сравнению с тем, что она натворила с лучшей подругой. Как же он мог быть так слеп и ничего не замечать?
Наконец, Вике удалось взять в руки документ, и она уставилась на него немигающим взглядом. Леонид не отрывал глаз от красивого выразительного лица. Лица, на котором он всегда легко мог читать все эмоции. Прочитал он их и сейчас…
– Леня, Ленечка, этого не может быть, – залопотала Вика, вникнув в то, что было написано на бумаге. – Кто-то украл ребенка у Лили и подкинул его в женскую консультацию, а я его взяла… Но зачем?
Вика подняла на него глаза, полные слез, и Леня даже замер на долю секунды, готовый поверить, простить, принять невозможное.
– Прекрати, Вика, ты омерзительна, – сказал он тихо, садясь на диван рядом с женой и хватаясь за голову. – Зачем ты это сделала? Ну зачем? Зачем эта ложь? В мире столько брошенных детей, зачем тебе понадобился именно ребенок Лили? За что ты ее так ненавидишь?
– Я не врала тебе, клянусь, Ленечка, я ничего не знала. – Вика прижалась к мужу полной грудью и попыталась поймать его за руку, но Леня дернулся, как от удара.
