– Это Лиля. – После секундной паузы Кирилл привлек Машу к себе и усадил на колени. В голове пролетела мысль о рубашке, которая может помяться, но он ее отогнал – на сегодня больше важных встреч не запланировано.
– Что Лиля? – с замиранием сердца спросила Машенька.
Все эти десять лет она терпела унизительное положение в надежде на то, что Кирилл оценит ее жертвенность и безусловную любовь. Но после тридцати биологические часы начали оглушающе тикать, каждый месяц по капле убивая ее заветную мечту стать матерью. Да и наивность вкупе с верой в безупречный мир со временем истончились под грузом предательства и измены, уступая место горечи и цинизму, которые она тщательно скрывала от Кирилла, как и он от нее свое раздражение. Делала вид, что просто надеется на чудо, как и десять лет тому назад, когда все завертелось.
Тогда она была юна и наивна, мыслила максималистскими категориями. Была уверена, что знает, что правильно, а что нет. Конечно, бросать жену после такой трагедии было неправильно. Да и Гоша с Матвеем были совсем крошечными. Но время шло, одно обстоятельство сменяло другое, и, что удивительно, они всегда находились, эти самые обстоятельства, мешавшие Кириллу легализировать ее, вывести в свет, заявить всему миру, что вот женщина, которую он любит, а вовсе не та, что официально называется его женой.
Вот и сейчас шла предвыборная кампания – Кирилл собирался идти в областной совет. И снова уход от жены к секретарше казался жутким моветоном, совершенно не к месту.
– Что Лиля? – охрипшим голосом повторила она и не сдержалась: – Неужели машина или кирпич на голову?
– Перестань. – Кирилл покачал головой и грустно посмотрел на Машу. Всегда ироничный и немного циничный, сейчас он был не похож на самого себя. Напоминал маленького мальчика, так заигравшегося, что и не заметил, как вырос, и его игра больше не развлечение, а самая настоящая жизнь. И проблемы в ней тоже настоящие, которые никто, кроме него, решить не в силах.
– Лиля серьезно больна, – после краткой паузы сообщил он любовнице.
– Это новость? – приподняла бровь та.
– Прекрати! И когда ты стала такой циничной? – Кирилл недовольно поерзал в кресле, и Маше пришлось встать с его колен, чтобы не упасть. Скрестив руки на груди, она уставилась на любовника.
– Я не стала такой, Кирюша, меня такой сделали, – тихо ответила она, и Кирилл решил не вступать на скользкую почву.
– У Лили серьезные проблемы с головой. Она начала преследовать… одну девочку, и ее родители боятся… – Наконец он решился озвучить то, что жгло изнутри и мешало спокойно дышать. Неужели его Лиля до этого дошла?
