— Я знаю, что не могу больше задерживаться здесь, — сказала Мирабель Джеймсу, — но куда мне уехать?
Она возвела очи к небесам или, точнее, к верхней полке книжного шкафа, где они остановились на бутылочке с зеленовато-бурой жидкостью и надписью: datura stramonium.
— Что это такое, скажи на милость? — спросила Мирабель. — Что там в этой склянке? Datura как-ее-там, я даже выговорить не могу. Это не микстура от кашля, верно? Тако-о-ого цвета.
Полгода назад, услышав подобный вопрос, Джеймс постарался бы уклониться от ответа или соврал бы. Но сейчас на эти свои эксперименты он смотрел иначе. И потом, у него было смутное чувство, что, если он скажет Мирабель правду, она перескажет его слова матери, и он вынужден будет совершить то, на что ему самому не хватает духу, и выбросит пузырек.
— Яд, — бросил он коротко.
— Яд!
— Я приготовил его из того, что называется дурья трава или колючие яблоки. Он довольно концентрированный. Думаю, что соответствующая доза его смертельна.
— Ты что, собирался травить мышей или кого-то подобного?
Джеймс и в мыслях не имел убивать ни мышь, ни, само собой, какое-либо другое живое существо. Его рассердило, что Мирабель, которая, казалось бы, уже должна была его знать, жила с ним в одном доме, ежедневно с ним общалась, так мало понимала его, так мало интересовалась истинным его характером, чтобы не осознавать этого.
— Я никого не собирался убивать. Это просто был эксперимент.
Мирабель рассмеялась звенящим деланым смехом.
— А меня он может убить? Вдруг я проберусь сюда, пока ты сидишь в школе на занятиях, достану эту бутылочку и сведу счеты с жизнью. Вот был бы благой исход, правда? Кто обо мне пожалеет? Да никто. Ни Фрэнсис, ни тетя Джулия. Наоборот, все обрадуются. Ни одна живая душа не пожалеет обо мне на всем белом свете.
— По крайней мере, Оливер пожалеет.
— Да, мой дорогой малютка пожалеет, моему Оливеру будет не все равно. Люди просто не понимают, что я хочу денег тети Джулии для Оливера. Не для себя. Они нужны, чтобы у него был шанс в жизни. — Мирабель посмотрела на Оливера, глаза ее сузились. — Иногда мне кажется, что ты единственный человек на свете, к которому тетя Джулия не равнодушна. Даю голову на отсечение, если бы ты сказал ей, что пора забыть прошлое и помириться со мной, она бы так и сделала. Ей-богу, она бы согласилась. Она бы даже составила завещание, если бы ты ей посоветовал. Наверное, это потому, что ты умный. Она обожает умных, семи пядей во лбу.
