Пришлось напрячься, чтобы снова вернуть свой облик: я подобрал живот, сменил выражение лица Бонфорта на мое собственное и моим же собственным голосом произнес:
– Мисс Рассел!
Она прекратила плач, обернулась и раскрыла от удивления рот. Уже в собственном облике я предложил:
– Вернитесь и сядьте.
Похоже, она хотела возразить, но передумала и медленно прошла к своему месту. Присела, зажала руки между колен, на лице ее просто написано было: «Я с тобой больше не играю!» Точь-в-точь маленькая капризная девочка…
Выдержав паузу, я мягко заметил:
– Да, мисс Рассел, именно актер. Это что, повод меня оскорблять?
Она упрямо молчала.
– Именно как актер я здесь. И именно для актерской работы. И вы знаете, кому из нас это нужно. И знаете, что наняли меня обманом, – с открытыми глазами я бы за эту работу даже в самый черный день моей жизни не взялся. Я ненавижу ее куда сильней, чем вы ненавидите меня в этом качестве, потому что, несмотря на вдохновенные заверения капитана Бродбента, вовсе не думаю, что смогу выкрутиться из этой истории, не попортив шкуры. А шкуру свою я люблю до неприличия – она у меня единственная. Послушайте, более, чем уверен, – я знаю, отчего вам тяжело со мной примириться. Но повод ли это осложнять мне работу?
Ответила она еле слышно.
– Что? – резко переспросил я.
– Это нечестно! Это… чудовищно!
Я вздохнул:
– Точно. И более того – абсолютно невозможно без искренней поддержки всех членов труппы. Так что зовите капитана Бродбента и скажите ему: с этим делом пора завязывать.
Пенни так и вскинулась:
– Нет, нет! Мы не можем все бросить!
– Отчего бы это? Гораздо лучше сразу выкинуть все из головы, чем продолжать и заведомо провалиться. Я в такой обстановке работать не могу, так зачем себя мучить?
– Но… но… Мы должны!.. Мы вынуждены!
– Что значит «вынуждены», мисс Рассел? Из-за политики? Вот уж чем никогда не интересовался. И не уверен, что вас она так уж занимает. Ну, так почему же мы должны?
– Потому что… Потому что он…
Слова ее прервал приглушенный всхлип. Подойдя, я опустил руку ей на плечо:
– Знаю. Потому что, если мы это дело бросим, все, что он создавал годами, пойдет, извиняюсь, псу под хвост. Потому что он не может сделать этого сам и его товарищи пытаются провернуть все за него. Потому что соратники ему верны. Потому что вы ему верны. И тем не менее вам больно оттого, что кто-то занимает место, принадлежащее ему по праву. А кроме того, вы с ума сходите от горя и неизвестности. Так?
