– Вы просто представьте, что плывете, – мягко сказал он. – Двойная перегрузка, тяжеловато все же, верно? Я в полетах обычно стараюсь побольше спать – во сне легче переносить такую тяжесть… Да и кровь при двух g отливает от мозга – спать хочется… Они там снова запускают двигатели. Нам всем нужно заснуть… Мы тяжелеем… И засыпаем…
Я хотел было посоветовать ему спрятать часы – вдруг выронит и разобьет, – но вместо этого заснул.
Проснувшись, я обнаружил в соседнем компенсаторе доктора Чапека.
– Как спалось, юноша? – приветствовал он меня. – До чего надоела мне эта проклятая каталка, вы представить себе не можете! Вот и решил прилечь тут – перераспределить нагрузку.
– А мы снова идем под двумя?
– Что? О да. Именно под двумя.
– Извините, я тут отключился… Долго спал?
– О нет, совсем немного! Как вы себя чувствуете?
– Отлично! Действительно, здорово отдохнул.
– Обычно так и бывает. При перегрузках, я хочу сказать. Ну как, будем смотреть картинки дальше?
– Если вы, док, рекомендуете…
– И прекрасно.
Он дотянулся до выключателя; свет погас. Я вдруг понял, что доктор собирается снова показывать мне марсиан, и приказал себе не паниковать. Еще я счел нужным все время помнить, что их здесь вовсе нет, а изображений пугаться смешно. В прошлый раз они просто застали меня врасплох.
Стерео действительно показывало марсиан и с Бонфортом, и без. И я обнаружил, что вполне могу смотреть на них отрешенным взглядом без всякого страха или отвращения. Внезапно до меня дошло, что мне нравится на них смотреть! Я ахнул от удивления, и доктор Чапек остановил запись:
– Беспокоит?
– Док! Вы меня загипнотизировали!
– Э-э-э… С вашего разрешения…
– Но я же не поддаюсь гипнозу!
– Очень жаль.
– А… а вы все же ухитрились. Не такой уж я тупица, чтобы не понять. Давайте еще разок эти кадры – никак не могу поверить…
Он вновь пустил стереозапись. Я смотрел и изумлялся. Марсиане, оказывается, совсем не отвратительны – если смотреть непредвзято! И не безобразны ничуть – на самом деле в них есть причудливое изящество китайских пагод. На людей, конечно, не похожи, но ведь самые привлекательные в мире создания – райские птицы – вообще не имеют ничего общего с людьми!
Теперь я понимал, что ложнолапы их могут быть весьма выразительными, а якобы неловкие движения очень напоминают неуклюжее дружелюбие щенка. Теперь я понимал, что всю жизнь видел марсиан в кривом зеркале отвращения и страха.
Конечно, соображал я, надо еще привыкнуть к их запаху… И тут почувствовал, что изображения… пахнут! Я ни с чем не спутал бы этот запах, но он меня нисколько не раздражал! Даже нравился!
