Борнейль синтезировал две традиции следующим образом. Любовь, заявлял он, рождается и в глазах, и в сердце. Глаза – это разведчики, которых посылает сердце. Они ищут подходящий объект для любви, выбирают. При этом они избирательны, зависят от личного выбора, для них существует элита. Найдя подходящий образ, глаза рекомендуют его сердцу. Но не любому сердцу, а лишь сердцу возвышенному, нежному, «куртуазному» сердцу, способному на истинную любовь; здесь и речи не может быть о похоти. И если эти трое – два глаза и сердце – в согласии друг с другом, только тогда рождается любовь. Любовь индивидуальна. Глаза ищут в окружающем мире объект, достойный вдохновения, а сердце принимает в себя его образ, который становится объектом поклонения конкретного человека>1.
В это время в Испании, у самой границы с Провансом, а также на Сицилии и на Ближнем Востоке процветало суфийское учение, мистическое направление ислама, на которое огромное влияние оказали учения из Индии. Индия на тот момент переживает расцвет эротических мистических культов, что находит выражение в великой поэме «Гита Говинда» («Песнь о стаде коров») Джаядевы, где повествуется о любви Кришны к Радхе. Эта поэма была создана около 1172 года, примерно в то же время, что и легенды о Тристане. Тогда же при дворе Фудзивара в Киото, в Японии, придворная дама по имени Мурасаки написала «Повесть о принце Гэндзи»; тема любви (aware) у японских аристократов ассоциировалась с любовью космической.
На Востоке считается, что в любви женщина становится сосудом, содержащим сверхъестественную силу, а в Европе преклоняются перед самой женщиной, а не символом чего бы то ни было. Более того, на Востоке женщина часто находится в униженном положении – не в Японии, а в Индии и в суфийском мире. Эту утрату связи с установленным общественным порядком объясняют погружением человека в мир божественных сил, в область священного, где не действуют никакие социальные нормы. В Европе, где поклонялись именно женщине, все не так: она занимала в обществе положение, как минимум равное поэту или тому, кто почитал ее.
Все эти разновидности любви касаются супружеской измены. Это главное правило куртуазной любви, то же самое относится и к любви в Индии, Японии, а также в суфизме; она и должна быть такой. При маленьких дворах, которые становились более обширными и назывались дворами любви, дамы-аристократки должны были принимать решения, когда им предстоял выбор поклонника. Например, есть история об одном молодом человеке, который заявил, что некая леди должна проявить к нему благосклонность, потому что раньше она отвергла его ухаживания, завив, что у нее уже есть любовник. Но когда любовник стал ее мужем, то перестал быть возлюбленным, и теперь это место свободно – и он будет следующим претендентом на ее внимание.
