– Г… г… лимонки, – заикаясь произнёс Володя Сорокин, прикасаясь к рассыпающемуся под его пальцами скелету, – с… с… серебром.
– Круто, – подивился соседский паренёк, – а сколько?
Сорокин поднял две руки, на одной были оттопырены все пальцы, на другой только два. Значит, семь.
– Неплохо. Это на потом, – произнёс говорливый мальчишка, и они отправили свои отряды дальше по колдовской тропе. – Там дальше двухголового монстра валить надо.
– Молодёжь, – крякнул дед, – им бы всё забавы подавай.
Мы вернулись к бумагам, прописывая следующего члена моей группы.
Оксана Соснова. Позывной «Серебрянка». Зало́жный покойник, то есть умерший не своей смертью человек, славянского типа среднесибирского происхождения. Рост метр восемьдесят, телосложение худощавое. Характер замкнутый. Магические способности не определены, возможно, внесистемная категория. На текущий момент проявлений нет.
Мою фамилию ей дали специально, чтоб записать как племянницу. Она умерла и воскресла в виде нежити, свою жизнь не помнит, а по фамилии захочет узнать прошлое. Это нежелательно, поэтому её данные не сообщили даже мне.
– Что означаить внесистена категория? – промолвил дед, разглядывая буквы.
Он был грамотным, по крайней мере, пробелы в образовании, возникшие за последние несколько сот лет, залатал очень быстро. Но любил подурачиться, коверкая слова на какой-то псевдостаринный лад. А вот когда заговорит на настоящем древнерусском наречии, тогда дело плохо. Значит, очень сердит, только не поймёшь, что говорит. Неразборчиво, и незнакомо.
– Не знаю. Так наш стратегический куратор озвучил.
– Игорёша который?
– Ага, – буркнул я. – Я бы много чего у него спросил, но он не отвечает.
Я достал следующий лист, когда с игрового поля опять раздались возгласы. На этот раз их причиной стала Ольха, прыгающая от одного человечка к другому в облике кошки, и пытающаяся их ухватить мягкими лапками. Буро-рыжая кошка вошла в азарт и мешала играть, но трогать её боялись, она запросто могла оторвать руку или голову человеку. Лесавка слушалась только меня, деда Семёна, Александру и Ангелину. Сторонилась Полоза, начиная выгибаться дугой при его появлении и боком отступать в угол. А тот горделиво игнорировал лесную девчонку, не замечая такую мелюзгу, мол, я тоже бог, пусть змеиный, но всё же. Ангелина ехидничала, что какой из змея бог, яблоки только воровать в раю. Полоз огрызался, что это был не он и за такую подставу не отвечает, а я раз в месяц покупал в зоомагазине белого мыша угостить древнее создание. Но последний месяц змей спал беспробудным сном, сменив облик с громадного монстра на маленького ужа, и свернувшись клубком за батареей.
