Джонатан задумался, действительно ли он гений. Если да, то почему он работает на Эда? Он должен, по крайней мере, обслуживать ядерный коллайдер в Швейцарии или решать проблему орошения пустынь. Когда его мысли вернулись к Уэсу, тот уже заканчивал:
– …что ж, наш цветок более не нуждается в восхвалениях, поэтому передаю слово команде.
Первой встала Дора и, словно мощное снотворное, ввела всех присутствующих в анабиоз с помощью презентации такого высокого уровня банальности, что нервная система Джонатана в знак протеста отказалась реагировать на нее вовсе.
Не умирай, держись! Пульс у него еле прощупывался, и он весь вспотел. Через пять минут живых здесь не останется. Последней мыслью, которую выдала кора головного мозга Уэса, прежде чем отключиться, было то, что ему нужно купить зубную пасту. Луиза Кримпл доедала третье пирожное и было непохоже, что она что-то слушает.
Паттерсон был мастером презентаций. Он принял эстафетную палочку и вывел всех из дебрей бессознательного, объяснив, что бизнес «Бродвей Депо» имеет все шансы громко вернуться в перегретую конъюнктуру канцелярского рынка. Способность Паттерсона так выстрелить метафорой, что она начинала играть красками, которые вообще в ней не были заложены, поразила Джонатана. Ему вдруг стало необычно жарко. Под столом он снял ботинки и носки, слушая, как эккаунт-директор говорил и говорил про то, как рекламные кампании бороздят просторы вселенной. Вероятно, его метафора должна была настроить аудиторию на мысли о голубом небосводе, в который Джонатан должен был взметнуться, как орел.
Наконец Питерсон закончил балаболить.
– Ну, а сейчас выступит человек, у которого по-настоящему есть что сказать. Гений, создавший нашу новую кампанию, Джонатан Трефойл.
Все же он был гением. Так и есть. Ведь все только об этом и говорят.
Джонатан медленно встал. Почему же в помещении такая жара? Сначала он посмотрел на Луизу, которая улыбнулась ему полным ртом пирожных. Его взгляд скользил от одного члена команды «БД» к другому, но скользил так медленно и останавливался на каждом лице на такое неприлично долгое время, что, казалось, Джонатан забыл, зачем он вообще присутствует в этой комнате в частности и на планете Земля в целом. Пребывать в покое было так хорошо, что он плавал в этом умиротворении, растворялся и погружался в состояние нулевой гравитации, благодарный всем за тишину. Наконец он улыбнулся блаженной улыбкой и стал напевать детскую песенку. Уэс бросил нервный взгляд на Грили. Грили смотрел прямо перед собой, сохраняя нейтральное и отрешенное выражение лица.
