– Слушай, Грили…
– Затем, чтобы хоть чуточку скрасить свое унылое существование, ты влюбишься в какую-нибудь совершенно не подходящую тебе девушку и будешь изменять жене. Или узнаешь, что жена тебе изменяет. Или излишне увлечешься кокаином и в конце концов окажешься и на игле, и в разводе. К этому моменту ты потеряешь все деньги, которые у тебя были. Дети перестанут с тобой общаться, ты погрузишься в отчаяние, понимая, что ты уже слишком стар, чтобы работать в такой никчемной области, как реклама. Ты начнешь жить на пенсию, сократишь расходы, и очень скоро, в один прекрасный день, потратив десятилетия непонятно на что, ты умрешь.
Джонатан прислонил голову к стенке своей кабинки и ничего не говорил.
– Грили?
– Да?
– Тебе ведь не близка атмосфера «Комрейд»?
– Я здесь всего на три месяца, по договору. Как только они истекут, я уезжаю на практику с комиссией по сохранению лесов. Мне нужно только заработать на это денег.
– Правда?
– Что – правда?
– Ты так скоро уедешь?
– Ага.
– Что же мне делать, Грили?
– Это твоя жизнь.
– Я знаю, что моя. Что бы ты сделал с моей жизнью?
Грили вздохнул.
– Я бы перестал доводить все до конца. Беспокоиться о том, что будет дальше. А прямо сейчас изо всех сил попытался бы не сделать очередную глупость.
Джонатан был поражен. Какую же неглупость он был в состоянии сделать? Ему очень хотелось быть полезным, хотя бы для кого-нибудь. Но кем он мог стать? Наверное, самим собой. Кем бы он ни был. Может, никем. Может, он никогда никем не станет.
– Что например? Что мне делать? – смотрел он на Грили.
– Это и есть тот самый вопрос на миллион долларов. У тебя нет кредита, нет жены, нет детей. Ты ненавидишь свою жизнь. Так почему бы не изменить ее?
Джонатан задумался.
– Я могу уйти от пустоты, мучений и самоуничижения и прийти к пустоте, мучениям, самоуничижению и нищете.
Грили еле заметно улыбнулся. Джонатан смотрел на профиль Грили с очень близкого расстояния – гладкая шея, коротко стриженные волосы, мягкая кожа.
– В тебе столько красоты, Грили, какого бы пола ты ни был.
– Я мужчина, – сказал Грили и поцеловал Джонатана.
Джонатан ответил ему.
– Надеюсь, ты не сочтешь это сексуальным домогательством на рабочем месте.
– Джули дура, – Грили снова его поцеловал. – Общее собрание проводится ради тебя, – тихо добавил он.
Джонатан вздохнул, встал, вышел из кабинки и поправил одежду. Грили отступил, чтобы он вышел из туалета первым. Никто из них не сказал больше ни слова. Когда Джонатан вошел в зал, весь «Комрейд» ему аплодировал.
