В и ш н я к о в. Неужели так много? Ай-яй-яй!..
К о н я г и н а. Пойми, так переживать вредно!
В и ш н я к о в. Жить тоже вредно. От этого даже умирают.
К о н я г и н а. И я любила. Я же не умерла?
В и ш н я к о в. Вот это с вашей стороны нехорошо.
К о н я г и н а. Да разве я одна? Все как-то любят, и ничего!
Вишняков направляется в библиотеку.
Постой, куда ты? Идем потолкуем по душам…
В и ш н я к о в. Что за чудеса? С каких это пор меня здесь лелеют и баюкают? Какое сегодня число?
К о н я г и н а. Не задавай наивных вопросов. Идем!
В и ш н я к о в. Но мне надо туда!.. Я сегодня доклад делаю. Надо заглянуть в архивы.
К о н я г и н а. Доклад?.. Опять что-нибудь сенсационное?
В и ш н я к о в. Да, есть кое-что вопиющее. Вообще весь ваш Щеглов — клубок противоречий.
К о н я г и н а (поспешно). Клубок! Совершенно справедливо!.. И как бы остро ты ни выступал, ты не скажешь ничего острее того, что сейчас услышишь от меня. Пора открыть тебе глаза.
В и ш н я к о в (озадачен). Значит, вы согласны, что Щеглов — это клубок противоречий?
К о н я г и н а. Академик Щеглов — великий ученый. Никто до него не решал в биологии проблему живого и мертвого с такой остротой. Но, между нами говоря, он же был великим путаником. Что он оставил после себя? Десяток откровений…
В и ш н я к о в. Позвольте, а его так называемый «метод»?
К о н я г и н а. Метод? Ха-ха! Единственным методом у него была непрерывная ломка. Сколько героических усилий понадобилось нам, чтобы ввести эту разнузданную стихию в русло. Упорядочить. Расчистить. Воздвигнуть из этого хаоса противоречий стройную систему, которую можно рекомендовать, преподавать…
В и ш н я к о в (насмешливо). И выучить наизусть!
К о н я г и н а. Да, да! Щеглов фактически создан нами!
В и ш н я к о в. Вас послушать, Вероника Трофимовна, страшно становится.
К о н я г и н а. Тебе страшно? А каково было нам?
Вишняков поворачивается к библиотеке, Конягина снова его задерживает.
В дополнение ко всему, старик любил уступать другим лавры. Сотни раз, вскарабкавшись на очередную вершину и ощущая дрожь в коленях, я слышала от него: пускай теперь с этим разбираются мальчики, а мы пойдем дальше!.. И мальчики разбирались! Какие-то сытые мальчики получали ордена и звания, в то время как мы зимовали уже черт знает где. Проблема вирусов, химизм живой клетки, десятки лекарственных препаратов — все это рождалось на основе наших концепций. Мы оплодотворяли дюжину смежных наук, а сами пребывали в тени. Сколько раз я плакала кровавыми слезами! «Константин Иванович, — кричала я ему, — что вы делаете? Разве вы не видите, что плодами наших побед пользуются другие?»
