В л а с о в (смущен). Трудно вести диалог на подобающем уровне, когда перед тобой реют видения.
Щ е г л о в. Кто перед вами реет? Загляните мне в глаза. Разве вы не видите, как я сбит с толку и как, несмотря ни на что, вы дороги мне?
В л а с о в (взволнован). Вы правы!.. Обещаю вам, с этой минуты все будет иначе. Скажите, чего вы хотите?
Щ е г л о в. Я хочу радоваться вместе со всеми. (Достает из кармана приемник.) Даже то немногое, что я успел узнать от этой радиомалютки, ошеломляет воображение. Океан новизны! Я хочу к людям!
В л а с о в. Люди придут сюда. Вы еще не забыли своих «щегловских пятниц»?
Щ е г л о в. «Щеглы» существуют? Власов. Каждую неделю мы собираемся в институте. Сегодня, в годовщину вашей… (с некоторым затруднением) в годовщину вашей смерти, мы встретимся здесь. Вы увидите всех, и все увидят вас.
Щ е г л о в. Чудесно! Значит, «щеглы» существуют? Как это важно! А где же мой юный шеф Вишняков? Почему он не показывается?
В л а с о в. С ним творится что-то неладное. Он считает, что необъяснимый факт вашего воскрешения дает ему право на идейный запой.
Щ е г л о в. Не верю. Он умнее…
В л а с о в. Он грозил, что пошлет вас в ларек за пивом.
Щ е г л о в. Могу я просить вас об одном одолжении, профессор?
В л а с о в. Что я должен сделать?
Щ е г л о в. Улыбнуться!.. Мы достаточно серьезные люди, чтобы не бояться смеха. Испытание смехом подобно испытанию огнем. Все, что загорается от смеха, должно сгореть, туда ему и дорога!.. (Смеясь, возвращается в библиотеку.)
В салон заглядывает К о н я г и н а.
К о н я г и н а. Сергей Романович, можно?
За ней входят Н и к а д и м о в, А н н а М а т в е е в н а Щ е г л о в а.
Люди собрались на торжественное заседание. Может быть, отменим?
В л а с о в. Не надо! Попробуем стать выше наших недоумений.
Н и к а д и м о в. Мудро, Сергей Романович!
К о н я г и н а. Может быть, я набитая дура, но я не знаю, как вы сведете концы с концами.
А н н а М а т в е е в н а. Я согласна с Вероникой Трофимовной относительно концов. Заседание надо отменить.
Н и к а д и м о в. Почему?
А н н а М а т в е е в н а. Я распорола красное платье, а черное теперь неуместно.
В л а с о в. Наденьте полосатое! Где Вишняков?
Н и к а д и м о в. Прячется в саду. Больше не поет. Мне кажется, ему стало совестно.
В л а с о в. Тем лучше!.. (Взволнован.) Товарищи, я сейчас разговаривал с Константином Ивановичем, и меня вдруг словно обожгло. Я подумал: это же он! Учитель с нами! А мы ведем себя постыдно — мечемся, суетимся. Давайте же хоть на час отрешимся от всего мелкого! Покажем старику, чем стала его мастерская! Не отдадим его попам и суеверию!
