Я потребовала у генерала Луз-Мануэля отчета о повышении налогов. Он уверял, что это решение не терпело отлагательств. Ему сообщили, что королева, вероятно, не выживет, и можно ли винить его в том, что он действовал без промедления, когда так много безработных жителей Бризадульче с нетерпением ждут начала восстановительных работ, возможных лишь после повышения налогов?
Хотя из его доводов следовало, что мне не в чем его винить, в голове у меня все вертелось то туманное воспоминание: генерал склонился над моим окровавленным телом в нетерпеливом ожидании моей смерти. Что-то другое мерещилось мне под гладкой поверхностью дипломатической вежливости. И я была уверена в своей правоте.
Принц Розарио сначала часто навещал меня, убегал от няни, чтобы побыть со мной, когда стража делала вид, что не замечает его. Но когда мальчик убедился, что я не умру, как его отец, его посещения стали менее частыми. Я не возражала. Тяжело было лежать с ним рядом не в состоянии даже взъерошить его волосы или поиграть с ним в карты.
Слух о том, что я ищу мужа, распространился со скоростью пожара — хотя я даже не сделала официального заявления. Подарки от аристократов лились ко мне рекой — в особенности от потенциальных поклонников — и были до странного личными. «Сапфировые серьги в тон вашему амулету», — гласила одна записка. «Так как вы изучаете Священную Книгу, вот древняя копия “Искусства войны”», — прочла я в другой. Так много было незнакомцев, которые столько знали обо мне и осыпали меня бесценными подарками, просто чтобы получить шанс привлечь мое внимание.
Никто не знал, что делать с подарками, так что Химена просто складывала их в углу атриума, чтобы позже разобрать.
Я также получала куда менее приятные письма. Один дубильщик, обвиняя меня в том, что у него нет шкур, чтобы заниматься своим ремеслом, призывал меня к отречению от престола. Молодая вдова с четырьмя детьми умоляла о какой-нибудь работе. Алтарник из монастыря Пуэрто-Верде прислал засохшую черную розу и написал, что нечестивое колдовство амулета очерняет мою душу и насмехается над нашими самыми сокровенными таинствами.
Авторы нескольких писем утверждали, что раз я позволила восточным землям отделиться и образовать самостоятельные государства, я должна сделать то же самое с южными. В одном письме было дерзкое заявление, что юг отныне независим.
Генерал Луз-Мануэль заявил, что все письма будут рассмотрены на предмет подстрекательства к мятежу и реальной угрозы моей персоне. Но его обещания также вселяли в меня беспокойство.
