Что если король Джон видит все это? Он почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Что если он наблюдает за нами? Скажет он Господу, что я прокрался сюда в грязной рубашке?
Ликтор Ранессин вошел наконец в полном облачении, подобающем его священному сану, в одеждах черного, серебряного и золотого цветов. Чело его венчал венок из священных листьев цияна, в руках он держал курильницу и скипетр из резного черного оникса. Жестом опустив толпу на колени. Ликтор приступил к чтению начальных молитв из заупокойной мессы. Когда он произносил священные строки на чистом и богатом наббанайском языке с едва заметным акцентом и кадил у тела мертвого короля, Саймону показалось, что некий дивный свет засиял на лице Престера Джона, обращая его в лицо юного разгоряченного битвой мужа, выезжающего из ворот только что завоеванного Хейхолта. Как бы хотелось Саймону увидеть короля таким!
Когда Ликтор закончил, молящиеся встали, чтобы спеть молитву. Саймон удовольствовался тем, что произнес слова одними губами. Потом все вновь опустились на колени, и Ранессин начал говорить, к всеобщему удивлению перейдя от наббанайского к простонародному вестерлингу, который Джон сделал языком, понятным всему королевству.
— Вспомним, дети мои, — произнес Ранессин нараспев, — что когда последний гвоздь был вбит в древо казней и для Господа нашего Узириса наступила ужасная агония, благородная женщина из Наббана, именем Пелиппа, дочь могущественного рыцаря, увидала Его. Сердце ее исполнилось жалостью к Его страданиям. Когда же тьма наступила в эту первую ночь, и Узирис Эйдон был одинок и умирал на древе — ибо ученики Его были плетьми изгнаны со двора храма — она пришла к Нему, и она принесла Ему воды, и она дала Ему воды, обмакнув в золотой сосуд шелковый шарф свой и затем поднеся к сухим губам Его.
Когда же она дала Ему воды, то зарыдала, не в силах вынести лицезрения страданий Его. И сказала она: «Бедный человек, что они сделали тебе?» И ответил Искупитель: «Ничего, что не было бы предначертано бедному человеку».
И вновь зарыдала она, говоря: «Мало им убить тебя, они повесили тебя вверх ногами и тем позорят тебя!» И сказал Узирис: «Дщерь, как бы они ни повесили меня, все равно я открыто смотрю в лицо Бога, моего Отца».
— Итак… — Ликтор опустил глаза к собравшимся, — как было сказано Господом нашим Узирисом, так и мы можем сказать о возлюбленном нами Джоне. Простые люди говорят, что Джон не ушел, но остается в тревоге за свой народ и свой Светлый Ард. Книга Эйдона обещает, что сейчас он восходит к свету, музыке и голубым горам рая. Наши братья, подданные Джона в Эрнистире, скажут, что он ушел, чтобы присоединиться к другим героям на звездах, — это не имеет значения.
