Эдвард не мог предчувствовать надвигающуюся беду. Он шёл по жизни, не думая об опасности, полагал, будто всё, чего он ни пожелает, само упадёт ему в руки по щелчку пальцев. И я удовлетворяла любую его прихоть, зная, что, если он не получит желаемого, я его потеряю. Я улыбнулась, притворяясь, будто он меня убедил, хотя прекрасно понимала, что кто бы ни подбросил это заклятие под мою дверь, вряд ли им двигало лишь желание пошутить.
Это было предупреждение, смертельное предупреждение. Я уже видела подобные знаки прежде, чтобы просто так сбрасывать их со счетов. Но, кем бы ни были враги Роберта, им меня не запугать. Угрозы, как и страдания, лишь закаляют. Если кто-то подбрасывает в постель змею, нужно изловить гадину и направить её жало в руку злоумышленника.
Ноябрь
Вот ноябрь занёс свой цеп — кораблю дороги нет.
Глава 6
На день святой Катерины мужчины и женщины перепрыгивают через свечу высотой в два фута, чтобы привлечь удачу. Но если свеча потухнет во время прыжка, или заденешь огонь, это плохая примета.
Линкольн
В том, чтобы быть мёртвым, есть свои недостатки. Во-первых, недостаёт губ, чтобы насладиться жареным поросёнком в меду, или бёдер для любовных удовольствий в постели, или горла, куда можно залить бутыль сладкого вина. Мне очень недостаёт всех этих радостей. Доставляйте себе как можно больше удовольствия, пока можете, дорогие мои. Но есть и возмещение нехватки материальности: любимое занятие мёртвых — наблюдать, как мучаются и страдают живые. Мало что может быть забавнее этого.
Разве вы никогда не чувствовали лёгкой дрожи, предвкушения удовольствия, глядя, как человек беспечно шагает в сторону ямы, не зная о ней? Пока вы ещё живы, вы способны чувствовать стыд или вину за то, что не предупредили его об опасности. Но когда уйдёте из жизни, вы отбросите чувство вины вместе с телом, и больше никогда не испытаете боли или раскаяния из-за чужих страданий.
Этой ночью мастеру Роберту Бэссингему придётся страдать — во всяком случае, таковы намерения его жены, и поверьте, превращать его жизнь в ад она умела лучше любого чёрта из преисподней.
Игла Эдит яростно вонзалась в длинную узкую полосу вышивки, и молчание в зале становилось всё более холодным и тягостным. Беата, сидевшая у другого края стола, тоже занималась шитьём, но более обыденным — починкой белья. Уже в сотый раз за вечер Эдит бросила сердитый взгляд на тяжёлую дверь, словно та оставалась закрытой нарочно, чтобы её позлить. Беата понимала, что хозяйка уже довела себя до ярости — серебряные ножницы лязгали, обрезая нити, как топор палача, отсекающий голову.
