— Что здесь происходит? — в темноте голос Кары звучал, непонимающе и тихо, — что они, хотя с нами сделать?
— Твои предположения? — слова Эрика прозвучали как-то горько.
— Их нет, — вся наглость подруги исчезла, её место заняла детская растерянность.
— Они нас съедят.
— В смысле?
— Заметила в первой комнате кости? Большая часть из них человеческие.
— Как? Почему ты так думаешь?
— Ты что не видела человеческих костей? — теперь я услышала неподдельное удивление, в словах парня.
— Да откуда мне их видеть?
— А я вот не единожды наблюдал, у нас на свалке в Лагере такого было много. Или ты хочешь сказать, что у вас отработанный материал по-человечески захоранивали? Ты что, такая дура? Отработанных выкидывают на свалку и раз в полгода засыпают землёй, чтоб воняли не очень, — злой голос друга заполнил всю коморку, окутывая, пробираясь под кожу маленькими зудящими песчинками, от чего хотелось тереть себя ладонями, стряхивая эту невидимую грязь лицемерия всех, кто жил рядом с этим и все созерцал, но как бы не замечал.
Мы надолго замолчали. А что было обсуждать? Всё и так понятно, мы проделали большой путь, рисковали быть схваченными или замёрзнуть, а конец оказался весьма прост — нас сожрут сошедшие с ума работники Лагеря. Наступило отупение, когда понимаешь, что ничего уже изменить нельзя. Не знаю, о чём думали друзья, а мне почему-то вспоминался Герман. Прошло уже полгода, как он ушел, оставив меня наедине с этим странным и, как выяснилось, абсолютно чужим миром, потому что тот мир, в котором я выросла, он видимо был сказкой, в которую кроме меня никто не верил, реалии же были жестоки и полностью противоположны.
Ближе к вечеру, по моим подсчётам, наши полонители вошли в темницу, проверить как мы тут, и что делаем.
— Если уж вы нас тут держите, может объясните, что произошло с местными жителями? — решилась задать вопрос Кара.
— А что объяснять? — ухмыльнулся бородач, — зверей мало, людей много, а кушать хочется каждый день.
— Что же вы переловили всех людей?
— Зачем? Только тех, кто не ушел, тем более тут началась эпидемия, надо было очищать город, — его улыбка стала широкой и довольной как у кота, набредшего на крынку со сметаной. Вопросы пропали.
Пока они осматривали нас, ощупывая, я пыталась разглядеть узлы, которыми были связаны руки товарищей и то, как мы сидим, потому что пару часов назад, когда организм отказался держать в себе остатки запихнутой туда с утра еды, во мне поднялась волна негодования, я не хочу быть съеденной!
