— То есть, если я попрусь незнамо куда, и неизвестно зачем, я тут же перестану тратить свою жизнь непонятно на что? Как бы не так! Она как была пустой, так и останется ничем, знаешь ли, не заполненной!
Я замотала головой: «Нет, не останется». Отобрав листок, я принялась писать с другой стороны, зажав фонарик зубами, чтобы видеть, что я пишу.
— Ты будешь что-то делать, возможно, найдёшь место, где ты сможешь работать, где тебе будет нравиться. Может, найдёшь человека, с которым тебе будет хорошо. Здесь ты не найдёшь ничего. Пойдём. И, если честно, ты мне нужна, одной мне будет тяжело. Я не оставлю тебя за бортом, как сделал твой суженый. Если повстанцы тебя прогонят, я уйду с тобой. За этот месяц ты стал для меня родной, — я снова протянула ей записку, она прочитала её. Лицо Кары исказила саркастическая ухмылка.
— Нужна… да верю, всё-таки, вы — рождённые странные, эмоциональные существа. Так быстро привязываться к людям, — она опять хмыкнула. Ладно, я пойду с тобой. И не потому, что ты пообещала меня не бросать, а потому что ты одна, не выживешь. Я могу жить где угодно, мне действительно нет разницы в каком городе жить. А теперь крепкий и здоровый сон. Завтра сложный день.
Она уже собиралась отвернуться, но я остановила её движением руки, показав, что я ещё хочу кое-что написать.
— С нами пойдёт ещё один парень, с которым я пришла сюда. Но нам нужны лекарства. Ты знаешь, где их раздобыть?
— Ты собралась с собой тащить больного? Ты в своём уме? — возмущенным шепотом взорвалась она, но я упрямо сжала зубы, — ох! Ты хоть знаешь, что за препараты? — сдалась девушка. Я помотала головой.
— Завтра у него выясним.
— Ладно, раз уходим, попробуем разграбить одно место. Всё. Спать, — она отвернулась носом в угол спальника.
Я пристроила продукты в нашем доме так, чтобы они были в холодке, но не так чтобы до них могли добраться посторонние, а сама забралась в мешок, поплотнее прижавшись к ней.
Рано утром Кара растолкала меня.
— Так давай есть и надо собираться. Во сколько ты с ним договорилась встретиться?
— В десять.
— Поздно. Ты знаешь где он живёт? — я отрицательно покачала головой, — хорошо, ты знаешь где он работает? — я кивнула, — давай, пошли покажешь.
Мы наскоро перекусили. Когда мы выходили из гетто, все наши соседи спали. Кара потребовала остатки сушеных фруктов, я их с готовностью отдала подозревая зачем они нужны, она прокралась к коробке, где жил Конор с бабушкой, и сунула ему в сумку эти фрукты. Сколько бы она не говорила о странной эмоциональности рождённых, она тоже испытывала эмоции к людям, и привязывалась к ним, может даже сильнее чем я, раз отдала мальчику последнее наше лакомство. Я была не против, я многого от неё требовала и была готова платить за то, что разлучаю её с теми людьми к которым она привыкла.
