В этот момент он резко убрал от меня руку там внизу, развернул к себе и обхватил пальцами подбородок, заставляя смотреть себе в глаза.
Его воздействие прошло. Но наваждение осталось.
И в это момент он тихо закончил:
— Как я умираю без тебя.
Голова потихоньку начинала работать в привычном режиме, и теперь в ней появлялись и другие мысли, которые прежде будто были насильно оттуда выброшены. Волей кровавого оборотня.
Но в этот момент вдруг стало предельно ясно одно: даже несмотря на этот факт, мне не страшно. Получается, я всегда верила Ранферу, несмотря ни на что. И, хотя глупый разум мог нашептывать какие угодно глупости, сердце чувствовало все иначе. По-другому. По-настоящему.
— Так ты все еще думаешь, что я — убийца? — спросил он, глядя глубоко внутрь меня.
— Я не способен навредить тебе, теперь ты понимаешь? — добавил он немного хрипло и отошел на шаг в сторону, словно стараясь держаться от меня подальше.
Я могла его понять.
Теперь могла.
— Понимаю, — кивнула в ответ. А затем, вздохнув, рассказала о фотографии, которую мне показала Тилья. О том, что настоящий убийца скорее всего так и не найден. — Прости, что не верила…
Оборотень вздохнул.
— Яс самого начала знал, что будет много смертей. Как только ты появилась, — нахмурившись, кивнул он. — Можешь считать это волчьим чутьем. И то, что убийцей оказался сумасшедший уборщик — не слишком-то похоже на правду. Скорее — удачная подтасовка фактов. Стечение обстоятельств, которое кому-то очень на руку.
Холодная дрожь пробежала по спине. Я боялась услышать именно эти слова. Оказывается, надеялась до последнего, что Ранфер развеет мои сомнения. Скажет, что это просто какая-то ошибка.
— Я многих подозревал, но доказательств нет, — продолжал он. — Выведать у жертвы кровавого воздействия имя того, кто его зачаровал, невозможно. Хотя попробовать и не мешает. Молодец, что сказала.
Он повернулся ко мне и кивнул. Голубые глаза смотрели мрачно и хмуро. Газовое пламя стало темным.
Я должна была что-то ответить. После всего, что произошло, хотя бы пару слов. Но теперь я чувствовала лишь опустошение. Внутри болезненно жгло ощущение, что между нами все идет не так. Неправильно.
Эта мысль причиняла боль.
А потому я собралась с силами и, несмотря на дрожь в голосе, тихо сказала:
— Все должно быть по-другому, ты понимаешь?
Ранфер молчал.
Не понимал.
— Мы начали совсем не с того, — попробовала объяснить я. — И, если бы не истинная метка, возможно, вообще никогда бы не были вместе. Разве нет?
