— Не знаю, — ответила я, заворожено глядя на него. — Мне просто интересна ваша жизнь. Вы столько лет среди людей, и никто толком ничего не знает. Я уверенна, у вас есть какая-то своя история, хроника, которую вы ведете. Я много слышала о вас. Это все — правда?
— А что ты слышала?
— Ну… — я пожала плечами. — Необычная сила, долголетие…
— Для нас — все вполне обычно, — отмахнулся он. — Это вы, люди, нам непонятны. А на счет долголетия — по отношению к человеческой жизни можно считать и так.
— И сколько тебе лет? — не унималась я.
— Много.
Я хмыкнула.
— Много — понятие растяжимое.
— Сто двадцать четыре.
— Ничего себе. А сколько т’эйхе живут?
— Еще больше.
— Ну хоть примерно? А то может ты старикан древний, и я зря старалась.
Он засмеялся.
— Я молодой т’эйхе. Помирать собираюсь еще не скоро.
Точных цифр я так и не узнала. Но настаивать на ответе не стала. Слишком многое хотелось спросить, чтобы тратить время на такую мелочь.
— А что тебя так удивляет в нас, людях? — спросила я.
Аарон молчал некоторое время, обдумывая ответ.
— Вы другие, — задумчиво начал он. — Ваша организация жизни и общества далека от нашей. Я имею ввиду… вы каждый сам по себе и будто бы все вместе — логику ваших отношений сложно отследить. И не понятно вообще, как вы умудряетесь жить так… как живете. С виду — вы слабые и беззащитные существа. По сравнению с т’эйхе. Порой вы действуете неразумно и не логично. И часто это пугает. Мы не знаем, чего от вас ждать, — он отхлебнул вина и продолжил. — Я достаточно много времени провел среди людей, но так и не понял вас. Так же, как и другие т’эйхе. — Он замолчал, уставившись на меняющиеся картинки в телевизоре. Вроде столько всего сказал, и ничего конкретного. Я даже немного расстроилась. А потом он неожиданно повернулся и сказал: — Уговор? Я показываю тебе то, что умею, а ты честно отвечаешь на любой мой вопрос.
— Я согласна! — выпалила я, запоздало подумав, что вопрос (а может и просьба) может оказаться не самым простым или приятным.
— Хорошо, — он снова улыбнулся и продолжил, разливая остатки вина из бутылки. — Моя сила — в разрушении. Смотри. — Он поставил бутылку на стол на опустевшую тарелку. Никаких заклинаний или пасов руками, лишь легкое движение воздуха, будто слабое дуновение ветерка — бутылка покрылась многочисленными трещинами и осыпалась мелкими осколками в тарелку.
— Как ты это сделал? — восторженно воскликнула я, беря в пальцы осколок. — Это такая магия?
