Игорь меня уже заждался.
— Пошли обедать. Пациентов пока не было.
Поев, завалились в его комнате.
— Я, пожалуй, у тебя поживу.
— Живи хоть до старости. Мне ты нравишься, Любу песнями просто с ума свел. Покукуем тут по-родственному.
Поговорили о будущем, прошлом. Стали меня учить. Ведун рассказывал и показывал, как все нужно делать. Тут не то, что выучил сумму приемов и вперед. К каждому человеку свой подход нужен, а приемы изменяются и в голове должна звучать разная музыка, которую черпаешь из неведомых мелодий, появляющихся, когда сфокусируешься именно на этом больном, а для этого нужно быть мастером. Вот для этого, когда он лечит, нужно сидеть рядом и пытаться услышать музыку, не думая ни о чем другом и не отвлекаясь. А не обучишься, гони опять на рынок, скоморошничать.
— Ну, так же, наверное, не бывает? — голосом изнеженного жизнью ребенка, спросил я.
Испытывал абсолютную уверенность в своей удачливости.
— Было раз, еще до меня. Мужики оба помнят. И пошел парень назад, в шорники.
Упс! Ощущение было, как в лужу сел в ненастную погоду, когда с небес хлещут снег и ветер. Конечно, все что нас не убивает, делает нас сильнее. Но такая обида от природы, не ободряет и не веселит.
— Может быть есть какой-нибудь выход?
— Только на улицу. Конечно, надо стараться: не пьянствовать, не отлынивать, всячески стараться.
Вот оно что! Хочет добиться моего усердия! Наставник рассеял мои сладкие иллюзии.
— Только все это не помогает.
Да, уж… И мы продолжили. И занимались около трех часов, без перерывов. Когда я уже почувствовал себя вымотанным, и готов был сдаться, Игорь сказал:
— Надо отдохнуть, пошли на двор.
Вышли, поиграли с Потапом. Минут через тридцать, в калитку заколотили. Ведун заметил:
— Сегодня можешь говорить. Заодно покажу тебе линию силы. Ткну в нее пальцем и объявлю: вот отсюда будем лечить!
Я подошел и впустил пришедшего. Зашел здоровенный мужлан. Низким басом прогудел:
— Тут что ль лечат?
Я кивнул, и мы пошли в дом. Подошли в нужную комнату, и парень начал рассказывать о своей болезни, скорее всего, обусловленной его ремеслом — он мял кожи. Мы с Игорем переглянулись, ведун тоже был в курсе.
— Нет, я не Никита, не народный герой, но кожу, если надо, порву легко. Силен, силен, бродяга! У него, особенно при попытках что-то сделать, сильно ломило плечевой сустав. Боюсь, не осилит цены… Озвучил. Кожемяка думал недолго.
