– А вы?
– Остаюсь с тяжелоранеными. Я врач.
– Я тоже.
– Зачем вам умирать? А я стар.
– Поздно, – сказал я, указывая рукой. Из леса на другой стороне луга выезжали всадники. Хорошо были видны серые мундиры. В русской армии они цветные или защитные.
– Пропали! – выдохнули за спиной.
Я обернулся – Кульчицкий. Лицо белое. Решение пришло мгновенно.
– Твои люди могут стрелять?
– Нет, ваше благородие! – замотал он головой. – Их этому не учили. Санитары.
– Слушай меня! Ворота запереть на замок! Подогнать к ним телеги без лошадей – вон несколько стоит. Все оружие, что принесли раненые, туда!
Смотрит на меня изумленно.
– Живо! Бегом марш!
Кульчицкий испарился.
– Валериан Витольдович! Что вы задумали? – забеспокоился надворный советник.
– Николай Карлович, идите в лазарет! Прикажите оттащить койки от окон. Раненые могут пострадать от осколков стекла. Все спрятаться за глухими стенами. И молиться.
Бегу в бывший бальный зал. Здесь уже суета – узнали.
– Слушай меня, братцы! – кричу с порога. – Сюда идут немцы. Всех раненых убьют – природа у них такая. Надо отбиться. Оружие есть. Ходячие раненые, которые могут стрелять, подходи ко мне!
Тишина, все молчат. Неужели не пойдут? С койки справа поднимается солдат с перевязанной головой. Одного глаза не видно. Походит ко мне.
– Стрелять сможешь?
– Да, ваше благородие. Глаз выбило, но другим вижу. И жмуриться не надо, – он ощеривается.
– Как зовут?
– Иван. Трофимовы мы.
– А по отчеству?
– Степаном отца звали.
– Спасибо, Иван Степанович! Кто еще?
Ко мне, ковыляя, подходят еще четверо. Немного. Но хоть столько.
– Идем, братцы!
Кульчицкий не подвел. Кованые ворота заперты, перед ними телеги. В них навалены винтовки и ремни с подсумками. Лежат какие-то сумки. Открываю одну. Внутри – ребристые яйцевидные гранаты, похожие на Ф 1, только колпачок латунный.
– Хранцузские бомбы, – говорит Иван и берет одну. – Это надо прижать, кольцо выдернуть, а потом бросать. Лучше – подальше. Близко нельзя – осколками посечет.
– Кто еще бросал бомбы?
В ответ – молчание.
– Их недавно привезли, – говорит Иван. – Нам ахвицер показывал. Я кидал, другие побоялись.
Вручаю ему сумку с гранатами, другую беру себе.
– Приготовились!
Солдаты берут винтовки и начинают их заряжать. Патроны в пачках. Оттянул затвор, сунул пачку в магазин, затвор вперед – и стреляй. Поворачивать, как в трехлинейке, не надо. Из-за этого винтовка остается на линии огня, что облегчает прицеливание. Патроны кончатся – пачка выпадет вниз. В той жизни у меня был друг Жора – большой любитель пострелять. Приглашал меня. Оружия у него было – как у Сороса денег. «Манлихер» тоже имелся, и я из него стрелял. Хорошая винтовка, бьет точно…
