Я, Данила | страница 6

«Открытость» в будущее закреплена и в композиционном построении романа Д. Сушича. В нем бегло, но, конечно, не случайно упоминается «Поднятая целина» М. Шолохова. Сопоставление романа «Я, Данила» с «Поднятой целиной», оказавшей огромное воздействие на жизнь и литературу в социалистических странах, встречалось и в югославской критике. С полным основанием можно было бы вспомнить и другое произведение М. Шолохова: рассказ «Судьба человека». Так же как герой этого рассказа, русский солдат Соколов, потерявший в войну все, привязался к мальчику-сироте, так и Данила со всей присущей ему страстью вложил свою любовь в спасенного им маленького Ибрагима, сына погибшего на его глазах партизана. Он хочет воспитать Ибрагима сильным, смелым, ловким, он хочет видеть его образованным и счастливым, он хочет, чтобы у него было все, чего не хватало ему самому.

«Эстафета», переданная грядущим временам, — это тоже общая примета многих книг в литературе социалистических стран.

Горячая заинтересованность в современности, умение видеть ее в противоречиях и в движении, бескомпромиссность нравственной позиции — все это сделало книгу Д. Сушича популярной в Югославии, где она издавалась несколько раз. Инсценировки по роману шли во многих театрах страны, по нему был сделан фильм. При всей специфичности проблем югославской жизни, отразившихся в романе, он вызвал живой интерес в других социалистических странах и был переведен на несколько языков. Интерес этот понятен. Роман Д. Сушича принадлежит к произведениям, которые помогают понять существенно важные процессы, идущие в современной жизни, а его герой входит в галерею тех революционеров, сформированных нашим временем, которых никакие трудности не могут заставить отказаться от идеалов будущего.

П. Топер

Я, Данила Лисичич,

гражданин своей страны и Организации Объединенных Наций, руководящий работник по профессии, неожиданно скатился к подножию своей служебной спирали. Я не Сизиф, и напасти мои ничтожны в сравнении с тем, что легенды и мифы приписывают этому бедолаге. Я простой смертный, который с верха биографического минарета грохнулся на мостовую. И на старости лет, усталый и разбитый, оказался не у дел и без гроша за душой.

Солдат во мне всегда одерживал победу, крестьянин терпел поражение. Да вот только шкура у них, на мою беду, одна.

Я, усталый демобилизованный солдат, сижу на отчем пороге. Справа — почернелая стена. Слева — пустота. Читаю вырезанные на стене лозунги всех армий и узнаю калибры пуль, утверждавших этот политический орнамент во время войны. Смотрю на дорогу. Нигде ни души.