«Это он меня с ганзейцами оставлять не хочет, предупреждает, чтобы был осторожен», – догадался Евгений.
Не прошло и часа, как выяснилось: Богдан был прав. На полпути к Беговой из густых зарослей по левую сторону улицы потянулись темные полосы. Присмотревшись, Женя узнал в них гибкие стебли растений. В сером мареве близкого рассвета они столь явно напоминали щупальца, что Лагутин дрогнул, остановил отряд и подозвал Богдана.
– Что это?
– Ваганьковское кладбище. Здесь не пройти, – ответил Богдан, почти не злорадствуя.
– Другие варианты есть? – мрачно поинтересовался следователь, не желая признавать поражение.
– Можем через метродепо сунуться в туннель. Там все замуровано, но я знаю лаз.
– Веди! – буркнул Лагутин.
– Но… – начал было Богдан.
– Что? – в этот раз ганзеец решил прислушаться к мнению сталкера.
– Придется оставить засаду, Звереву на Беговой не понравится, если мы приведем в туннель тех, кто идет по нашему следу.
– Звери?
– Хуже. Я сам останусь.
Богдан рубанул воздух ладонью, словно отсекая дальнейшие вопросы, и добавил, переходя на непонятный Жене жаргон:
– Ты, следак, парня мне на Беговой не покарбуй. Лады? Мало ли, кто чего базарит про него.
Эту фразу услышали все. И все услышали утвердительный ответ Лагутина:
– Забились! Я ему специального охранника назначу.
Вопреки ожиданиям, еще до рассвета отряд без приключений добрался до Беговой: указанный Богданом путь практически по прямой вывел в центр станции. Встретили их без особой радости, но и неудовольствие выказывать никто не рискнул. Только перед отбоем Лагутин вспомнил о данном Богдану обещании и подозвал девочку-ганзейку. Огромными темными глазами она разглядывала то Женю, то выданный ей Лагутиным автомат, и слушала инструктаж:
– За арестованного отвечаешь головой! Если что, стреляй без колебаний, как на стрельбище. Поняла?
Парня клонило в сон после долгого перехода, и сил рассматривать девочку не было. «Вот и опять я слушаюсь других, – сердито подумал он. – Теперь эту непонятную девочку. И откуда только взялась такая?»
От потолка отделился лоскут старой краски и палым листом спланировал вниз. Женя залюбовался изяществом его хаотичного падения. Свет костра неравномерно падал на лепесток, и тот словно вспыхивал на свету. Лепесток приземлился на пол между Евгением и девочкой, и парень встретился с ней глазами. Чувство прекрасного незримой нитью на мгновение соединило их и пропало. Нить лопнула, разорвалась. Глаза Жени закрылись, через полминуты он уткнулся головой в рюкзак с влажным после дезактивации ОЗК и отрубился.
